3. Вот почему святые Ветхого Завета более ценили здешнюю жизнь, нежели это подобает нам сегодня. Ибо, хотя они отлично знали, что не должны смотреть на неё как на конечную цель, но, памятуя, что Бог ввиду их немощи дал им её как образ своей милости, дабы утвердить в надежде, испытывали к этой жизни более сильную привязанность, чем если бы они воспринимали её саму по себе. Ибо Господь, являя верующим своё благоволение в земных дарах, давал им прообраз духовного блаженства, к которому они должны стремиться. С другой стороны, телесные муки, насылавшиеся Им на злодеев, были указанием на грядущий Божий суд над отверженными. Тем самым как благодеяния Бога, так и его мщение были более наглядны в вещах земных.
Несведущие люди, не понимающие этого уподобления наказаний и наград, восходящего к древним временам, удивляются непостоянству Бога: если в древности Он был так скор на суровое мщение, которое наступало сразу же после того, как люди оскорбляли Его, то почему теперь, словно умерив свой гнев, Он наказывает мягче и реже? И они почти уже готовы вообразить себе разных богов — Ветхого и Нового Завета. Именно это случилось с манихеямиа. Но нам будет легко избавиться от этих трудностей, если мы вспомним об уже отмеченном нами способе Божьего научения: во времена, когда Бог заключил союз с народом Израиля в несколько прикровенной форме, Он пожелал под видом земных благ обозначить и прообразовать обетованное Им вечное блаженство, а под видом телесных мук — страшное проклятие, ожидающее нечестивых.
а Августин. О нравах вселенской Церкви, X, 16 (MPL, XXXII, 1317).
4. Второе различие между Ветхим и Новым Заветом заключается в использовании образов. Ветхий Завет — поскольку в те времена совершенная истина ещё не была явлена — представлял её в образах, как тень вместо тела. Новый Завет содержит полную явленную истину (verite presente et la substance). К ней сводятся почти все фрагменты, в которых Ветхий Завет путём сравнения противопоставляется Новому. Наиболее развёрнуто такое сравнение проводится в Послании к евреям. Апостол спорит там с теми, кто считает, будто в результате отказа от предписанных Моисеем ритуалов будет ниспровергнута вся религия вообще. Чтобы опровергнуть это заблуждение, он прежде всего обращается к словам пророка о священстве Иисуса Христа. Ибо, поскольку Отец поставил Его вечным Священником, то очевидно, что тем самым отменяется левитическое священство, при котором одни сменяли других. Это новое священство превосходит старое, потому что оно установлено с клятвой. Апостол добавляет, что передача священства повлекла за собой и передачу завета122 *. Далее он показывает, что это было необходимо по причине немощи прежней заповеди, так как она не могла вести к совершенству. Апостол объясняет, в чём заключалась эта немощь: в ней имелось в виду внешнее благочестие, которое не способно сделать соблюдающих его совершенными по совести, ибо кровь животных не может ни изгладить грехи, ни привести к подлинной святости. Апостол заключает, что в Законе имелась тень будущих благ, а не живое их присутствие, которое дано нам в Евангелии (Пс 109/110:4; Евр 7:11,19; 9:9; 10:1).
Здесь следует чётко уяснить, в каком аспекте сопоставляются завет Закона и завет Евангелия, служение Моисея и служение Христа. Ибо если противопоставлять сущность обетовании, то два Завета окажутся несовместимыми. Но поскольку мы видим, что апостол движется в другом направлении, то, чтобы прийти к истине, нам остаётся лишь последовать за ним. В центр мы поставим союз, заключённый Богом однажды, дабы он длился вечно. Его исполнение, через которое он подтверждён и закреплён,— это Иисус Христос. Но, поскольку этого исполнения ещё предстояло ожидать, Господь через Моисея установил ритуалы, которые стали его символами и прообразами.
То есть союза. Словам «завет» и «союз» у Кальвина соответствует одно слово — «аШапсе». Оно переводится либо как «завет», либо (чаще) как «союз» в зависимости от контекста и общего смысла фразы.— Прим. перев.
Это обстоятельство вызвало споры относительно того, должны ли предписанные Законом ритуалы прекратиться, чтобы уступить место Иисусу Христу. Ибо, хотя они были дополнением или внешним выражением Ветхого Завета, но всё же, будучи орудиями, с помощью которых Бог удерживал свой народ в своём учении, ритуалы и обряды тоже носят имя Ветхого Завета: в Писании священнодействиям обычно присваиваются имена вещей, которые они отображают. Поэтому Ветхим Заветом именуются здесь торжественные действия, посредством которых у евреев был утверждён Завет Господа и которые включали жертвоприношения и другие церемонии. А поскольку в них нет ничего незыблемого, если не смотреть дальше них, то апостол утверждает, что они должны быть отменены, чтобы уступить место Иисусу Христу, который есть Поручитель и Посредник лучшего завета (Евр 7:22). Через Него избранные получают вечное освящение и устраняются преступления против Закона, о которых говорит Ветхий Завет.
Если угодно, мы можем предложить такое определение: Ветхий Завет был учением, которое Бог дал иудейскому народу в виде предписаний относительно обычаев и ритуалов, не обладавших действенностью и незыблемостью. По этой причине он был временным, как бы не определённым и не окончательным, до тех пор пока не получил безусловного подтверждения в своей сущности. С этого момента он стал новым и вечным, ибо был освящён и утверждён кровью Христа. Поэтому Христос и называет Чашу, которую Он подал своим ученикам на Тайной Вечери, Чашею нового завета (Мф 26:28): когда союз с Богом запёчатлён в его крови, тогда он истинно совершился и стал новым и вечным заветом.
5. Отсюда ясно, какой смысл вкладывает св. Павел в слова, что евреи были ведомы ко Христу через как бы детское научение Закона, прежде чем Он сам явился во плоти (Гал 3:24; 4:1). Он полностью признаёт, что они были детьми и наследниками Бога. Будучи детьми, они были под присмотром педагога. Ведь вполне естественно, что прежде чем взошло Солнце правды, не было ни столь яркого света Откровения, ни столь ясного понимания. И тогда Господь излил на них свет своего Слова, который они видели лишь издали и посреди мрака. Поэтому св. Павел, подчёркивая незрелость их разума, употребляет слово «детство» и говорит, что Господь пожелал учить их в этом возрасте посредством ритуалов и церемоний, преподавая им элементарные знания, соответствующие детскому возрасту, пока не был явлен Христос, чтобы расширить познания своих верных и вывести их из детского состояния. Это различие Иисус Христос выразил словами, что пророки и Закон — до Иоанна Крестителя (Мф 11:13) и что отныне благовествуется Царство Божье. О чём же учили Моисей и пророки в своё время? Они привили людям вкус и стремление к мудрости, которая должна была быть открыта, и показали её издали. Но когда на Иисуса Христа стало можно указывать пальцем, Царство Божье уже было открыто. Ибо в Иисусе сокрыты все сокровища мудрости и учения (Кол 2:3), способные возвысить людей почти до самых высоких небес.
6. Это не противоречит тому, что в христианской Церкви можно лишь с большим трудом найти человека, который был бы достоин сравнения с Авраамом в твёрдости веры. А также тому, что пророки обладали таким разумением, которого и сейчас хватило бы для просвещения мира. Но здесь мы говорим не о том, какие милости подал Господь тем или иным людям, а о порядке, которого Он придерживался. Этот порядок проявляется также и в учении пророков, хотя они и обладали особыми привилегиями, возвышавшими их над прочими людьми. Ибо их пророчества темны, как если бы они относились к весьма далёким предметам, и заключены в зримые образы. Кроме того, какие бы откровения пророки ни получали свыше, им было необходимо следовать единой для всего народа педагогике и они тоже были в числе детей, как и прочие. Наконец, в те времена не было достаточно ясного разумения и постоянно чувствовалась темнота эпохи. По этой причине Иисус Христос говорил: «Многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (Лк 10:24; Мф 13:17). И поэтому «ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат» (Мф 13:16). И верно, присутствие на земле Иисуса Христа дало этому миру более полное уразумение небесных тайн, которого раньше не было. Об этом говорится и в процитированном нами выше Первом послании св. Петра (1 Пет 1:10-12), что труд пророков особенно полезен в наше время.