Выбрать главу

– Отчего вы, сударыня, не веселы? Куда девался ваш кураж?

– Не знаю, брат, что-то грустно. Думается, для увеселения поплыть из Кременчука в Дунай. Днепр наскучил.

– А я знаю вашей грусти родник, – сказал Рак, – вы проглотили уду. Теперь вам не пособит ни быстрый Дунай, ни плодоносный Нил, ни веселовидный Меандр, ни золотые крыльца.

Сила. Рак точную правду сказывает. Без Бога и за морем худо, а мудрому человеку весь мир есть отечество: везде ему и всегда добро. Он добро не собирает по местам, но внутри себя носит оное. Оно ему солнце во всех временах, а сокровище во всех сторонах. Не его место, но он посвящает место, не изгнанник, но странник и не отечество оставляет, а отечество переменяет; в которой земле пришелец, той земли и сын, имея внутри себя народное право, о котором Павел: «Закон духовный есть».

Страх Господен – источник мудрости и веселья, и долгоденствия, а неверие есть сладчайшая еда, скрывающая горчайший яд. Трудно сей яд приметить. Трудно проникнуть беззаконие. «Грехопадение кто разумеет?» Тот, кто проникнул страх Божий. Корень его горький, но плоды сладчайшие. А беззаконие есть уда, сладостью обвитая, уязвляющая душу.

Честолюбие ли тебя ведет ко греху? Оно есть сладость, обвившая уду. Плотская ли сласть пленила? Проглотил ты уду. За серебром ли погнался и впал в неправду? Пленен ты удою. Зависть ли, месть, гнев или отчаянность увязла в душе твоей? Проглотил ты уду, о которой Павел: «Жало же смерти – грех». Безбожие ли вселилося в сердце твоем? Проглотил ты уду, о которой Исайя: «Не радоваться нечестивым». «Говорит безумный в сердце своем: нет Бога…» Вражда ли с Богом воцарилась внутри тебя? Пожер ты уду, о которой Моисей: «Проклят ты в городе, проклят ты на селе…» Мучит душу твою страх смерти плотской? Увязла в ней уда, о которой Исайя: «Беззаконные взволнуются и почить не смогут». Грех, значит, жить по закону плотских членов и страстей наших, воюющих против закона ума нашего. Таков где скроется? Какое место увеселит его? Какая прибыль раскуражит сердце его? В душе своей и в сердце своем везде и всегда носит несчастие. Взгляни и послушай несчастного раба! «Которое бо хотеть, принадлежит мне, а что делать не обретаю…»

Вот истинный плен! «Всяк согрешающий раб есть греха».

Басня 27

Пчела и Шершень

– Скажи мне, Пчела, отчего ты столь глупа? Знаешь, что трудов твоих плоды не столько для тебя самой, сколько для людей полезны, но тебе часто и вредят, принося вместо награждения смерть, однако не перестаете дурачиться в собирании меда. Много у вас голов, но безмозглые. Видно, что вы без толку влюбилися в мед.

– Ты высокий дурак, господин Советник, – отвечала Пчела. – Мед любит есть и Медведь, а Шершень тоже лукаво достает. И мы бы могли воровски добывать, как иногда наша братия и делает, если бы мы только есть любили.

Но нам несравненно большая забава собирать мед, нежели кушать. К сему мы рождены и не перестанем, пока умрем. А без сего жить и в изобилии меда есть для нас лютейшая смерть.

Сила. Шершень есть образ людей, живущих хищением чужого и рожденных на то одно, чтоб есть, пить и проч. А пчела есть герб мудрого человека, в сродном деле трудящегося. Многие шершни без толку говорят: для чего сей, например, студент научился, а ничего не имеет? На что-де учиться, если не иметь изобилия?.. Не рассуждая слов Сираха: «Веселье сердца – жизнь человеку», – и не разумея, что сродное дело есть для него сладчайшее пиршество. Взгляните на правление блаженной натуры и научитесь. Спросите вашу борзую собаку, когда она веселее? – Тогда, – отвечает вам, – когда гоню зайца. Когда вкуснее заяц? – Тогда, – отвечает охотник, – когда гоняю.

Взгляните на сидящего пред вами кота. Когда он куражнее? Тогда, когда целую ночь бродит или сидит возле норки, хотя, уловив, и не ест мышь. Запри в изобилии пчелу, не умрет ли с тоски в то время, когда можно ей летать по цветоносным лугам? Что горестнее, как плавать в изобилии и смертно мучиться без сродного дела? Нет мучительнее, как болеть мыслями, а болят мысли, лишаясь сродного дела. И нет радостнее, как жить по натуре. Сладок здесь труд телесный, терпение тела и самая смерть его тогда, когда душа, владычица его, сродным услаждается делом. Или так жить, или должно умереть. Старик Катон чем мудр и счастлив? Не изобилием, не чином – тем, что последует натуре, как видно в Цицероновой книжечке «О старости». Сия одна есть премилосердная мать и премудрая путеводительница. Сия преблагая домостроительница несытому дарует много, а мало дает довольному малым.

Но раскусить же должно, что значит жить по натуре. Не закон скотских членов и похотей наших, но значит блаженное оное естество, называемое у богословов трисолнечное, всякой твари свою для нее часть и сродность вечно предписывающее. О сем-то естестве сказал древний Епикур следующее: «Благодарение блаженной натуре за то, что нужное сделала нетрудным, а трудное ненужным»[63].

вернуться

63

Благодарение блаженной натуре – любимое Сковородой изречение древнегреческого философа Эпикура.