И все же Елизавета, как и я, радовалась горячим приветствиям лондонцев. За одно только была я благодарна королеве Марии: она приказала сестре расстаться с мрачным скромным платьем и облачиться в прекрасный наряд из белой, расшитой серебром ткани — хотя бы на два праздничных дня.
Сейчас я чувствовала себя утомленной до предела, а на сердце, если уж говорить прямо, было тяжело — и не от скучных церемоний и обрядов. Мы боялись того, что может ожидать Елизавету, и того, что ждет всю Англию. Советники, к которым так прислушивалась Мария, принадлежали к верхушке католической церкви: они теперь потоком устремились из изгнания назад, в Англию, или вышли из своих убежищ на родине. Стивен Гардинер, епископ Винчестерский, и испанский посол Симон Ренар стали главными советниками ее величества; они имели наибольшее влияние на королеву. А Тайный совет заполонили те, кто исповедовал ее веру.
Сэр Уильям Сесил поспешил удалиться от политики и уехать в свое стэмфордское поместье. Но перед этим он успел предупредить нас: если Мария в память о своей матери выйдет замуж за испанца (о чем уже ходили слухи), Англия может скоро превратиться в колонию своей главной соперницы и заклятого врага. Но я больше всего боялась ссоры между сестрами — а она, как я догадывалась, назревала прямо в эту минуту.
— Ваше величество, — ответила Елизавета королеве, — я навсегда останусь вашей сестрой и самой преданной из подданных, но прошу об одном лишь снисхождении: пусть мне не препятствуют следовать голосу своей совести в вопросах веры. Само собой разумеется, я стану молиться за вас и процветание нашего королевства, но…
— Сегодня мы не станем тратить время на эти споры. Ты пойдешь со мной и сама убедишься в том, что стояла на ложном пути. Ведь она пойдет, а, Кэт Эшли? — обратилась королева ко мне, повернувшись к сестре спиной.
— Я нимало не сомневаюсь в том, что ее высочество всегда будет вам предана и вечно благодарна.
Королева сделала несколько шагов ко мне. Близорукость заставляла ее постоянно щуриться, и глубокие морщины избороздили лоб этой тридцатисемилетней женщины. А из-за этого — и еще из-за низкого, почти мужского голоса — тот, к кому она обращалась, начинал чувствовать себя весьма неуютно. Я хотела сделать реверанс, но королева взяла меня за руки. Слова ее дышали огнем, но ладони были холодны как лед.
— И вы, друг мой? — спросила она с вызовом. — Вы тоже изворачиваетесь и увиливаете от прямого ответа? Ох, ведь две умные женщины опаснее, чем одна. Я могла бы и раньше догадаться, что вы обе станете упрямиться. Но я вам кое-чем обязана и в память об этом мы не станем спорить и с вами, — проговорила она и отпустила мои руки.
От нее, казалось, до сих пор исходил резкий запах ладана, которым щедро кадили на католической церемонии коронации — и отвратительный запах безграничной власти, которую Мария наконец получила после стольких лет, во время которых ее отвергали, отказывали ей в простой человеческой ласке.
— Я этого не забуду, — сказала она уже тихим голосом. Окружающие напрасно старались протиснуться поближе и расслышать ее слова — не могли же они задевать локтями королеву, которая беседовала с нами в углу зала. — Вы защищали меня и давали мне советы много лет тому назад, когда я тяжело болела, когда в Хэтфилде меня унижали и сторонились. А потом вы помогли мне взобраться на самый верх башни, чтобы я могла окликнуть отца. А он тогда взмахнул шляпой и ответил мне, помните?
— Помню, и очень хорошо, ваше величество. И позвольте добавить: вы просили герцогиню Сомерсет заступиться за меня и позволить мне вновь соединиться с моей госпожой — за это я вам всю жизнь буду признательна.
— Тогда не забывайте вместе с господином своим каждый день бывать у мессы и постарайтесь смягчить сердце моей сестры — боюсь, что у нее сердце матери, — добавила Мария с неожиданной злобой. — А это, — повернулась она к Джону, — и есть мастер Эшли?
— Да, ваше величество, — ответила я. — С вашего позволения, это господин мой Джон, верный слуга ее высочества и своей новой королевы.
Джон низко поклонился, ударился седалищем о стену, подался вперед и едва не боднул королеву в живот. В другой ситуации это меня бы очень насмешило, но сейчас ситуация казалась смертельно опасной.
— Прочный союз двух любящих сердец, — произнесла Мария. — Ах, как я завидую вам. К такому браку стремлюсь я сама и скоро добьюсь своего. Что же до моей младшей сестры, позаботьтесь, чтобы она ничем не была связана, — приказала королева, а тем временем ее приближенные столпились совсем рядом, стараясь услышать, что она говорит. Поэтому последние слова она почти прошипела: — Чтобы она не была связана с теми, кто пожелает нанести мне вред. Проследите за этим!