Несмотря на весь ужас моего положения, я постаралась мыслить здраво. Джон, разумеется, стал бы требовать, чтобы его заключили в тюрьму Флит, тогда как я находилась бы в безопасности за границей. Но я должна остаться рядом с Елизаветой, пусть она и будет сидеть в Тауэре на востоке города, а я в тюрьме на западе. А Джону — кто знает? — вдруг да удастся попасть в солнечную Италию. Давным-давно я подвела его, ничего не сказав о своих отношениях с Томом Сеймуром, — так, может быть, теперь сумею загладить свою вину?
— Ну же? — поторопила меня королева и скрестила руки на груди. — Я знаю, как сильно вы любите мою сестру, но так ли сильно вы любите своего мужа?
— Вы причиняете мне мучения, но я молю Бога, чтобы вы не мучили свою сестру.
— Единокровную сестру, — презрительно бросила Мария. — Пусть грехи матери падут на голову ее дочери!
Я готова была ударить ее. Именно такого отношения к Елизавете я и боялась. Вчерашняя дичь превратилась в безжалостного охотника. Теперь я поняла, почему Мария предоставила мне право выбора. Она достаточно хорошо знала меня и не сомневалась, что я постараюсь спасти мужа, а не себя. Джона, таким образом, убирали с дороги, и мне уже не на кого будет опереться, только на саму себя… или на королеву. Мария хотела заставить меня выбирать не только между тюрьмой для мужа или для меня самой, но и между королевой Марией и принцессой Елизаветой. «Анна, — мысленно воззвала я к призраку, являвшемуся мне во снах, — я не подведу ни тебя, ни дочь твою».
— Я отправлюсь в тюрьму Флит, — сказала я королеве, глядя прямо в ее прищуренные глаза. — Не сомневаюсь, что вы поступите справедливо и с моим супругом, и с моей госпожой. Ведь даже короли и королевы будут держать ответ перед Господом Богом, как и все мы.
Она обожгла меня злым взглядом, но ничего не сказала и отвернулась. Не стала ни возражать, ни выказывать жалость или угрызения совести. Мария воплощала власть, и только. Было в ней и нечто еще более пугающее: слепая вера в себя и в католицизм, чего бы это ни стоило другим.
— Ваше величество, позволите ли вы мне попрощаться с мужем? — осмелилась спросить я.
После того как я навлекла на себя ее неудовольствие, решив остаться с Елизаветой, несмотря на риск для себя, королева откажет мне в моей просьбе, это было ясно — но я готова была унизиться ради возможности бросить хоть один прощальный взгляд на мужа.
— Позволю, — снова повернулась ко мне Мария. — В знак уважения к той любви, которую я сама обязана буду демонстрировать своему супругу, когда он прибудет сюда и мы с ним станем жить вместе, я позволю вам это, Кэт Эшли. — Она подняла правую руку и ткнула в меня указующим перстом. — Вы должны понять, что даже еретикам следует дать время, дабы они примирили души свои с Богом, прежде чем Он дарует им вечный покой.
Королева вышла, а я осталась в комнатке, ожидая возможности проститься на время (или навсегда — этого я знать не могла) со своим любимым Джоном. И при этом мне придется снова солгать ему, иначе он ни за что не уедет.
— Любимая! — воскликнул он и обнял меня крепко-крепко, не обращая внимания ни на оставшегося в комнате стражника, ни на открытую дверь в коридор, где стояли другие стражники.
Мне подумалось, что и сама Мария затаилась где-то неподалеку и подслушивала, надеясь, что мы скажем друг другу нечто такое, что можно будет использовать против нас.
— Ты уже знаешь? — спросила я. Мы крепко обнялись, и я прошептала ему на ухо: — Нас не только подозревают в сочувствии заговору Уайетта. Обнаружили наши книги.
— Мне их показали. Я отправляюсь в изгнание, а ты останешься здесь с Елизаветой.
Значит, ему преподнесли это так. Тогда мне не придется его обманывать: в каком-то смысле я и вправду остаюсь с Елизаветой. Ведь после того как Джон простил мне нежелание рассказать ему всю правду о моих отношениях с Томом Сеймуром, я поклялась (хотя он и не настаивал), что больше никогда не буду его обманывать.
— Да. Да… А ты наконец попадешь в свою солнечную Италию.
— Ну, без тебя она покажется мне не такой уж и солнечной. На рассвете меня отведут в порт, и кто знает, сколько мне придется пробыть вдали от тебя. Я буду передавать тебе письма через Сесила, хотя если ты будешь с принцессой при дворе — не знаю, сумеет ли он их вам доставить.
Чтобы заставить Джона уехать, они скрыли от него, что Елизавета будет заключена в Тауэр.
— На что ты будешь там жить? — спросила я.
Он слегка встряхнул меня, потом снова прижал к себе, и мы продолжили шептаться.
— Ты же знаешь, я сумею найти себе работу везде, где только есть лошади. Если потребуется, я отыщу себе покровителя — ведь многие сторонники нашего дела уже бежали за границу.