Выбрать главу

— Однако что? Разве ты сама не рассказывала мне о том, что твой отец не желал даже предположить, что его вторая, более молодая жена, возможно, расправилась с твоей матерью?

— Это так, но я думала о своем муже. Джон…

— Таких, как твой господин, очень мало. Вот если бы я встретила такого — сильного духом, но и не мешающего мне исполнять свой долг… такого, кто стал бы меня лелеять, а не пытаться то погонять, то дергать за узду… А правда, удивительно, что и Джон, и Робин так ловко управляются с лошадьми?

Я поразилась такой быстрой смене темы. С тех пор как Роберт Дадли был возвращен ко двору, Елизавета почти не упоминала при мне его имени. Она тряхнула головой, словно прогоняя непрошеные мысли, и продолжила говорить, расхаживая по комнате:

— Кроме потери власти и права распоряжаться собой, брак, как я убедилась, доставляет горести и в другом отношении. Сестра моя любила короля Филиппа всем сердцем, а ему не терпелось наградить ее ребенком только ради того, чтобы поскорее вернуться в Испанию к любовнице. Наверное, все короли и принцы такие же.

Теперь Елизавета кружила возле моего стола, оживленно жестикулируя.

— Ты была права — мой зять Филипп хотел соблазнить меня в тот день, когда мы с ним познакомились, и оглядывал меня, будто кобылицу на рынке. Что еще хуже — несчастная Мария перевернулась бы в гробу, если бы узнала о том, что он так скоро после ее смерти стал добиваться моей руки. Политический союз, необходимый для короля и королевы, — вот что такое брак.

— Дорогая моя, — смогла наконец я вставить слово, — мне грустно слышать, что вы говорите такие печальные вещи.

— Скорее я называю вещи своими именами, Кэт. Я хочу править страной самостоятельно. Только так я смогу чувствовать себя спокойно. Робин считает, что это ты настраиваешь меня против него, и потому я благосклонна к нему на людях, а когда нет посторонних, становлюсь холодна. Я пыталась объяснить ему, что дело вовсе не в этом, что я поступаю по своей воле и не собираюсь выходить замуж. Ну, ладно, сказано уже достаточно.

Елизавета протянула руку через мое плечо, забрала парламентскую петицию и разорвала ее пополам.

Рассказывая о напряженнейшем, изматывающем рабочем дне королевы, я добавлю, что во второй половине дня и по вечерам Елизавета принимала представителей иностранных государств, беседуя с ними на общепринятой латыни или же на их родном языке. Не раз и не два я видела, как отвисали челюсти у иноземных послов, когда они с невольным восхищением вглядывались в молодую стройную королеву. Кроме того, она выкраивала время для игры на лютне, чего не делала уже давным-давно, или садилась за клавесин. Елизавета доводила себя до изнеможения, и я понимала почему. Как же я изумилась, когда она объявила, что собирается пожаловать Роберту Дадли титул графа Уорика — титул, которого был лишен его отец. Она добавила, что приглашает всех желающих присутствовать при подписании указа в ее официальном приемном кабинете.

— Что это она задумала? — спросил у нас с Джоном Сесил sotto voce[80], пока остальные собирались и перешептывались, а королева уже заняла место за столом, передвинутом по ее распоряжению на середину кабинета.

Роберт, нарядившийся в изысканный бархатный дублет переливчато-синего цвета и чулки, стоял рядом с ней, надувшись, словно только что заполучил целое королевство.

— Мы в таком же недоумении, как и вы, — ответила я Сесилу.

— Не провела ли она нас? — пробормотал он себе под нос. — Королева делает вид, что холодна с Дадли, а между тем все-таки рассчитывает на него и хочет сперва вознести его повыше? Как гласит старинная пословица, «О женщины, непостоянство имя в…»

Я хмуро взглянула на него, но тут появилась Милдред и ткнула мужа локтем в ребра, заставив умолкнуть на полуслове.

— Я не потерплю, чтобы ты так унижал сильных женщин, любовь моя, — сказала она. — Кэт, как я рада снова видеть тебя! — И она от всей души крепко обняла меня, а потом и Джона.

Мы вчетвером стояли у дверей, когда королева стала вслух зачитывать прошение. Придворные быстро затихли.

— Ах, — воскликнула Елизавета трагическим голосом, высоко поднимая пергамент, перевязанный лентой с восковой печатью, словно желая получше присмотреться к тексту, — вот документ о даровании графского титула! Но ведь те, кто достигает столь высокого положения, должны быть вполне достойны высокого доверия и, безусловно, верны. А ваша семья, лорд Роберт, разве не изменила однажды Тюдорам?

В кабинете стало тихо, как перед бурей. С недоумением глядя на королеву, побелевший Дадли откашлялся.

вернуться

80

Тихим голосом, потихоньку (итал.).