Еще раз укажу, сколько путаницы в родословных: в разных источниках приводятся разные имена детей сэра Филиппа Чамперноуна Модберийского. Справочник Бэрка «Поместное дворянство Великобритании» называет Джона, Артура, Элизабет, Джоанну, Кэтрин и Фрэнсиса, затем еще одну Джоанну (и, наконец — ошибочно, как я думаю, — нашу Кэт). Однако в Интернет-ресурсе www.fabpedigree.com находим только Артура, Джейн (Джоанну) и Кэтрин. В третьем же источнике упомянуты Кэтрин, Джон, Артур, Джоанна, Элизабет и Фрэнсис. Конечно, частично такие недоразумения можно объяснить тем, что многие дети умирали в раннем возрасте. По крайней мере, можно считать установленным фактом, что Джоанна, которая вышла замуж за сэра Энтони Денни, происходит именно из этой семьи, независимо от того, была ли она замужем за Робертом Гэмеджем до того, как стала леди Денни.
Сказанным я хочу лишь подчеркнуть, какой силой воли и способностями должна была обладать наша замечательная героиня, чтобы пробиться при дворе, если она происходила из захудалого, обедневшего рода.
Упомяну еще о перстне с двойным портретом, который в романе Анна Болейн вручает Кэт для того, чтобы та передала украшение Елизавете: он действительно существует, правда, Елизавета изображена там в зрелом возрасте. В 2003 году, когда я посетила Англию в исследовательских целях, я видела этот перстень — среди других принадлежавших королеве Елизавете предметов — в Национальном морском музее в Гринвиче, на выставке в связи с 400 годовщиной со дня смерти королевы. Перстень этот датируется приблизительно 1575 годом, исходя из возраста, в котором запечатлена Елизавета на портрете. Мне, правда, хочется думать, что Елизавета вполне могла обновить свой портрет, чтобы он соответствовал по возрасту портрету матери. Мне приходилось читать о том, что Елизавета имела множество колец и часто их меняла, но этот перстень она носила постоянно. (Применительно к ситуации, описанной в романе, это, конечно, надо понимать так, что после смерти Кэт Эшли королева забрала свой перстень назад.) То, что портрет Анны был скрыт в перстне, позволяло Елизавете держать его постоянно при себе, не показывая никому, что она чтит память матери столь же свято, сколь и память об отце. Невзирая на тяжкие обвинения в адрес Анны Болейн и ее позорную смерть, имеется очень много свидетельств того, что Елизавета всегда хранила верность памяти своих предков по болейновской линии.
Трудно в полной мере оценить то влияние, которое оказала Кэтрин Эшли на Елизавету Тюдор. Несомненно, их связывали прочные узы взаимной любви — достаточно прочитать письма, написанные Елизаветой в защиту Кэт и Джона, арестованных в то время, когда они находились у нее на службе. Кэт фактически заменила Елизавете мать, как бы та ни была заворожена образом королевы Анны, и поэтому мне захотелось вложить в уста Елизаветы фразу: «Анна Болейн дала мне жизнь, а Кэт Эшли подарила мне любовь». Ведь Елизавета действительно признала это в одном из писем: «Мы сильнее привязаны к людям, воспитывающим нас прилежно, нежели к своим родителям, ибо родители свершают то, что предписывает им природа — то есть приводят нас в мир сей, — но воспитатели наши неустанно трудятся сознательно, дабы мы жили благополучно и достойно».
Стихи, написанные Анной перед смертью, как и факты, связанные с заключением Кэт в Тауэре, полностью соответствуют действительности. Приводимые в романе письма и адресованные Роберту Дадли стихи Елизаветы также подлинны. Она вообще написала немало стихотворений, писем, молитв и речей, которые собраны в прекрасном издании: «Елизавета I. Собрание сочинений» под ред. Ли Маркуса, Джейнел Мюллер и Мэри Бет Роуз (изд-во Чикагского университета, 2000).
Существует немало книг, посвященных королеве Елизавете и ее семье и заслуживающих внимания читателей. Есть, конечно, много биографий выдающихся деятелей периода ее царствования, как и большое число других научных трудов, посвященных тюдоровской Англии. Эти труды уже едва помещаются на моих книжных полках, но их чтение по-прежнему доставляет мне огромное удовольствие.