— При дворе? — вырвалось у меня. — При дворе?
— Восхитительно, не правда ли? — проговорила леди Кэтрин со своей неизменной легкой полуулыбкой. — Да будет на то воля Божья, чтобы кто-нибудь из моих дочерей в один прекрасный день услышал эти же слова.
— А когда — он пишет? — спросила я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос при этом не дрожал.
Я с такой силой сжимала лежавшие на коленях руки, что у меня даже пальцы онемели. Отчего не отдать письмо мне, они же прекрасно знают, что я умею читать! Или там шла речь и о Дартингтон-холле — плате за то, что они столько времени заботились обо мне?
— Пишет, что скоро, — ответил сэр Филипп. — Ведь все в мире теперь меняется.
— Из-за успехов нового религиозного учения? — спросила я наугад.
— Даже тут, в нашем доме, ты могла заметить, — сказал на это сэр Филипп, — что женщина может иметь немалую власть, и при этом я имею в виду не свою красавицу супругу. Мы весьма признательны за то, что ты… э… так деликатно отнеслась к нелепым выдумкам Артура. Его желания совершенно неуместны. Ты, будучи девушкой умной, сразу это поняла.
Ну что ж, они не только не упрекают меня, а даже признательны мне. Или же и в этих делах надежным щитом мне служит могущество Кромвеля?
— Благодарю вас, милорд и миледи, — только и вымолвила я.
— Но вот что касается времени… Кромвель только пишет, что скоро, — повторил сэр Филипп, поднося письмо ближе к глазам и снова его перечитывая. — Я уверен, это произойдет тогда, когда леди Анна Болейн прибудет ко двору и добьется окончательного низвержения королевы. Ох уж эти лондонские интриги!
Я от удивления открыла рот. Ни о чем таком я не слышала, хотя добросовестно заучила имена королей Англии и их генеалогию. Я читала даже о нынешнем положении дел: о том, как королю Генриху приходится сдерживать влияние иноземных государей — королей Франции и Испании, не говоря уж об императоре Священной Римской империи Карле, который доводится нашей королеве-испанке племянником. Я могла, не задумываясь, назвать все даты основных битв войны Алой и Белой розы и их исход. В той войне завоевал себе корону отец нынешнего короля[25]. Но кто такая Анна Болейн?
— Вы хотите сказать, что я могу поступить в услужение к этой леди?
— Мы все можем оказаться ее слугами, если только она не сразу согласится стать возлюбленной его величества и не перестанет раззадоривать его, — пробормотал сэр Филипп, а леди Кэтрин покачала головой. — Вся ее семья — выскочки, они недавно вошли в милость, хотя и неплохо разобрались в новых веяниях. Это может привести в смятение весь королевский двор. Ну ладно, Кэт, пока у меня все. Мы непременно будем держать тебя в курсе всех событий. Да, кстати, Артур вот-вот обручится с одной леди из Кента, а когда он, так сказать, получит шпоры[26], они поселятся неподалеку от твоих родных мест, в отличном поместье, где ты, как я понимаю, некогда была служанкой.
Впервые за время нашего знакомства я уловила в тоне сэра Филиппа язвительные нотки, особенно когда он произносил последнее слово. И не показалось ли мне, что достопочтенная леди Кэтрин поглядела на меня с некоторым пренебрежением и прищурилась? Не потому ли я теперь чувствовала их презрение ко мне, что они сочли меня недостойной их забот, пусть и получили благодаря этому Дартингтон-холл для Артура и его будущей жены? Или же потому, что их сын осмелился предложить руку девушке, стоящей гораздо ниже его по положению? А может быть, даже и потому, что ко мне проявлял внимание Кромвель — человек, который вышел из простолюдинов, о чем они когда-то упомянули? Если кто и был выскочкой, то именно он, хотя из-за этого я не испытывала к нему пренебрежения, скорее чувствовала в нем родственную душу.
Я поднялась со скамьи, сделала реверанс и вышла из комнаты, но дверь оставила открытой, а сама задержалась в передней, прислонившись спиной к обшитой деревом стене. Я пыталась убедить себя: если семье Барлоу грозит выселение, в этом нет моей вины. Меня же ожидает поездка ко двору! Не просто в Лондон, а прямо к королевскому двору. Возможно, я окажусь в свите дамы, которой отдал предпочтение Генрих VIII. Не расплатится ли он за это, однако, своей законной королевой, не разрушит ли брак с ней? Эта самая Анна Болейн, должно быть, женщина могущественная — с такой стоит познакомиться и присмотреться к ней поближе. Не этим ли мне предстоит теперь заняться, дабы доставить удовольствие Томасу Кромвелю и отблагодарить его: изучать леди Анну вблизи, а затем пересказывать все, что я узнаю?
К моему облегчению, в передней не было ни слуг, ни детей, а из комнаты до меня отчетливо долетали слова.