Целовались мы долго и с упоением, оба дорвались наконец-то до того, чего так долго хотели. В конце концов он первый начал отстраняться, и я вопросительно посмотрела ему в глаза. Тяжело дыша, он посмотрел на меня и сообщил:
— Сейчас я должен сказать, как я рад, что к нам присоединилась новая сестра. И теперь я должен разговаривать с тобой без издевок и на равных. Даже можно обращаться на «ты».
— Мы и так это делаем весь вечер, — я улыбнулась.
— И ты мне такая, открытая, нравишься, — он потянулся и начал расстегивать пуговички моего платья на спине, приблизился к уху и тише добавил с улыбкой. — Но иногда раздражаешь меня до такой степени, что я хочу тебя прикончить вот этими самыми руками.
Я засмеялась, вот уж в самом деле признание, и начала расстегивать пуговички на его камзоле.
— Не волнуйся, Рихард, ты меня порой бесишь не меньше.
— Замолчи, — сквозь зубы прорычал он, намекая на то, что я слишком много болтаю для такого момента.
С последними словами он нетерпеливо дернул за край моего платья, расстегивая последнюю пуговицу, впрочем, ничего не оторвав.
— Полегче, Рихард, мне еще домой в этом возвращаться.
Я ожидала какого-то ответа от него, но он уже был так увлечен, что ничего не сказал. Его руки жадно схватились за края платья и верхнюю часть опустили на уровень пояса, а губы легли на мою грудь. Давно у меня не было мужчины, я даже начала забывать это приятное чувство, когда он, такой жадный до меня, ласкает меня. Когда он хочет так сильно, что сходит от этого с ума. Когда готов на все, чтобы получить меня, и когда наконец получает, его удовольствие безгранично. Когда он делает это не ради статуса, который я могу дать, и не ради того, чтобы удовлетворить свои извращения, а просто потому, что он хочет меня. Именно меня. Когда он такой же умный, как я.
И вот этот последний параметр для меня не менее важен, чем остальные. Да, я — гений в своей области. И он — гений в своей. И каждый из нас любит то, чем занимается. Я наконец-то не одинока. И перед ним, в отличие от других, могу не скрывать саму себя и даже открыто гордиться этим, не пытаясь замести свои достижения под кровать, лишь бы никто не заметил. Это всегда было моим пунктиком. Я должна была молчать, чтобы не вызвать зависти, ибо зависть магов второго круга опасна. Вместо того, чтобы обойти меня честным путем, они свои средства и возможности, скорее, пустят на месть. Я так глупо не поступаю. Не более, чем нужно, чтобы они не посчитали, что можно кататься у меня на шее. И мне эта грызня порядком надоела. Надеюсь, все остальные члены третьего круга такие же, как я и Рихард.
А пока я наслаждалась его губами, его ласками и жадными ладонями. И мне ужасно хотелось самой коснуться его кожи. Мои пальцы забрались ему под рубашку и легли на пресс. Мышцы под пальцами были приятно напряжены, и в это момент он слегка прикусил мне сосок, отчего я зашипела сквозь зубы и впилась ногтями в его кожу. Ему явно было больно, он отпустил мою грудь из губ, выпрямляясь, агрессивно глядя мне в глаза, однако расширенные зрачки однозначно говорили о степени его возбуждения. Его пальцы схватились за мои соски. Сначала нежно, но уже через секунду сжали их до легкой боли, но именно от этой агрессии во мне что-то щелкнуло. Дрожь возбуждения пронеслась по телу, заставив сжаться пальцы на ногах. Теперь уже я, впадая в ярость, рванула за края его рубашки, выдергивая ее из штанов и распахивая. Схватилась за его плечи, впиваясь ногтями в кожу, потянулась к его уху, чтобы приласкать губами, но кажется, сейчас я не вполне управляла собой, потому что обведя языком, я сразу прикусила, и сделала это, судя по ответному шипению Рихарда, болезненно.
То, что мы с ним сейчас друг с другом делали, вообще было болезненно, но эти ощущения так четко вплелись в нашу игру, словно им тут самое место, превратив обычный секс в бешеную борьбу двух диких животных. Это уже не танец мангуста со змеей, это открытая схватка за доминирование между двумя хищниками с острыми когтями и клыками, и нежность, что была в начале, улетучивалась быстро, как дым.
Рихард одной рукой резко прижал мои бедра к своим, заставляя меня ощутить, как он возбужден, а затем сразу сделал шаг к столу. Я не ожидала такого маневра и вцепилась в него пальцами, несмотря на то, что он и так крепко меня держал. Он воспользовался этой секундой моего замешательства, чтобы второй рукой просто смахнуть с части стола приборы и еду. И вместе со звоном разбивающихся бокалов и тарелок он подхватил меня обеими руками и почти бросил спиной на стол.
— Дверь! — возмутилась я, растеряв всю свою красноречивость, как и он.
Не хотелось бы, чтобы на шум сюда сбежались официанты. Рихард не был доволен, что я его отвлекаю, он положил мне ладонь на грудь, прижимая к столу, будто я собиралась сбежать, и позволил себе потратить лишь секунду на взмах пальцев, магией воздуха закрывающих задвижку на двери.
Единственное, за что я могла уцепиться из такого положения, это его пояс и штаны, что и сделала. Он повернулся обратно ко мне, перехватил за запястье эту руку и резко отдернул ее в сторону, а второй отпустил меня и сам расстегнул ремень, освобождая свой мужской орган, ко всему давно готовый. Я потянулась свободной рукой к той, что была зажата в его пальцах, но он перехватил и вторую, агрессивно прибив оба мои запястья к столу у головы, и навис надо мной. Секунду посмотрел мне в глаза, наслаждаясь своим положением победителя, а затем снова впился в мою грудь.
Теперь это ощущалось совсем иначе, нежели в начале: острее, сильнее, более возбуждающе. Да и сам Рихард был куда как менее нежен, и я видела, что ему это нравилось. Он слетел с катушек и останавливаться не собирался. Как и я. Мы просто оба отдались во власть своим желаниям. Я сжимала пальцы в кулаки, стонала, впиваясь ногтями в свои же ладони. Все происходило быстро и в то же время долго. Он еще не касался меня между ног, но там уже все горело. Я попыталась сжать ноги, но коленями уперлась в его бедра, что не дали мне сомкнуть их. И он посчитал это сигналом, отпустил мои руки, ухватился за бедра и вошел резко, яростно.
Я уже давно была готова его принять, и теперь он наконец облегчил мои страдания, позволив ощутить его внутри. Не раздумывая, он начал двигаться во мне, и я вцепилась в руки над его запястьями. Под моими пальцами оказались крепкие донельзя напряженные мышцы, в которые так и хотелось вонзить ногти посильнее, и я не стала сдерживаться. Да я вообще не думала сейчас, отключила разум, полностью отдавшись инстинктам. Ногти впились в него, причиняя боль, но он не отпустил мои бедра, наоборот, только сжал крепче, начав вбиваться в меня еще яростнее. И я хотела именно этого. Застонала, кончая. Мир взорвался, меня трясло, и я не могла и не хотела останавливаться, хотела продолжать ощущать это безумие удовольствия. И он, будучи со мной на одной волне, вбился глубже и сильнее, сжал зубы, тихо сдавленно рыча, кончая вместе со мной.
Я устало осталась лежать на столе, когда он начал выходить. Разум постепенно возвращался на законное место, и я отпустила руки Рихарда, медленно и аккуратно разжав закостеневшие от напряжения пальцы. Рихард отпустил мои бедра и стоял сейчас, опираясь по бокам от них на край стола. Несколько секунд его словно не было здесь, он был в глубине своих мыслей, осмысливая то, что только что произошло. А затем он приподнял подбородок и окинул меня таким взглядом, каком я обычно смотрю на успешные результаты своих трудов: гордо и немного самодовольно. И протянул мне руку, не двигаясь с места:
— Вы в порядке, госпожа Хадзис?
В смысле «госпожа»? Мы что, опять на «вы»? Я уставилась на него, не сразу сообразив, что он просто, как обычно, шутит. Заметив выражение моего лица, он улыбнулся шире и добавил уже более добродушно:
— Каллисто.
Я выдохнула и недовольно закатила глаза со смыслом «опять ты за свое», принимая его руку: