А после он резко развернулся и вышел. Николас задумчиво посмотрел ему вслед, но потом повернулся обратно на меня, так же задумчиво поизучал меня взглядом и негромко произнес:
— Ты ведь все помнишь, осталась собой. Не задеты ни черты личности, ни воспоминания. Даже магия работает. Искусная работа. Что же она изменила?
— Люди иногда меняются. Вот и я свои ценности изменила.
— И что это значит? — он не удивлялся, он изучал.
Раз процесс необратим, я не видела ничего дурного, чтобы похвастаться, насколько хороша Мать. Тем более, он даже начал признавать ее гений. Я ведь и сама размышляла, что же она со мной сделала, но не для того, чтобы избавиться от этого, а просто было интересно.
— Я долго раздумывала, как она это сделала. Королева ведь даже не чародейка. А потом я поняла, что роль астральных направляющих в ее случае выполняла жидкая тьма. Не зная даже азов магии и пользуясь только лишь знаниями биолога, она сумела изменить мое тело, не затронув ничего лишнего. Она ничего во мне не сломала, это же восхитительно!
— Ты отдаешь себе отчет в том, что она сделала это с тобой против твоего согласия?
— Она не сделала ничего страшного.
— Ты понимаешь, что ты сейчас все это говорила, полностью обнаженная и крепко прикованная за все свои конечности? Отсутствует ощущение уязвимости?
Я посмотрела ему в глаза почти с обидой и очень укоризненно:
— Николас, я чародейка и мне тридцать пять. Да мне с моим наставником уже с шестнадцати было все равно, одета я или нет, скованы ли мои конечности, есть ли член у меня во рту. А тот случай в тюремной камере — это же всё твои проделки. Я смущаюсь, только если на меня смотрит тот, кто мне небезразличен и кто меня хочет, в противном случае я могу в таком виде хоть лекции проводить.
— То есть перед Королевой, если бы она тебя хотела, в таком виде ты бы находиться не пожелала?
— Да, — я отвела взгляд.
— Интересно.
Он наконец поднялся и отошел к стене, чтобы ослабить цепи, держащие меня за руки. Теперь длина цепей позволяла не только отодвинуться от стены, но и даже на шкурах и матрасе поваляться, если пожелаю. Сам Николас остался сидеть рядом на шкурах, задумчиво глядя, как я потираю затекшие руки:
— Раньше ты не была ко мне безразлична. Кем я стал тебе сейчас?
— Не знаю, — я пожала плечами. — Хороший друг. Мне даже немного жаль, что все так вышло. Еще я знаю, что ты просто так меня не убьешь. Вот Рихард может, но не станет, чтобы не рисковать потерять поддержку Королевы. Она ведь вам нужна, и я знаю, насколько сильно.
— Мы ей тоже нужны и тоже сильно, рекомендую об этом помнить. Мы с Рихардом временно оставим тебя. Нужно поговорить. Хочешь что-нибудь сказать, пока я не ушел?
Я посмотрела на него и отвела взгляд:
— Не вини себя.
Он вздохнул и поднялся:
— Не буду.
Он подхватил свой пиджак и отправился к выходу, совсем забыв привести себя в порядок, что для него было совсем не характерно. Так и вышел в глубокой задумчивости с расстегнутой пуговицей на рубашке и с ослабленным воротом.
Глава 17
Настоящий враг
КАЛЛИСТО
От всего этого я перенервничала, так что после его ухода через некоторое время даже сумела задремать, свернувшись калачиком под парой шкур. Цепи мешали, но не сильно, холодно тоже не было. Разбудил меня звук открывающейся двери. Внутрь скользнул Рихард. Он приглушил пару газовых светильников, и стало почти совсем темно, а его силуэт в черном камзоле в полной тишине выглядел жутковато. Я даже на секунду подумала, что он пришел, чтобы меня убить, но это было бы глупо, сейчас им не стоило терять связь с Королевой. Он повернулся ко мне и усмехнулся:
— Уже ночь, пора спать.
Я недовольно приподнялась, тихо гремя тяжелой цепью, и осталась сидеть, не скрывая наготу. Вставать с этим тяжелым металлом на руках было лень, и причин для этого я не видела.
Рихард развернулся в мою сторону и в несколько широких шагов достиг решетки, взялся за прутья и пристально посмотрел на меня. В его глазах играл какой-то пугающий дикий огонек. Я опасалась этого безумного тигра, даже когда была на его стороне, что уж говорить о текущей ситуации. И он смотрел на меня так, словно прямо сейчас меня сожрет.
— Зачем ты пришел? — тихо спросила я, стараясь не поддаваться той жути, что он на меня сейчас наводил.
— Я пришел к тебе, — вкрадчиво ответил он, открывая дверь решетки и входя.
Рихард опустился передо мной на корточки, одним коленом уперевшись в шкуру у моей ноги, на второе оперся рукой. Свободной рукой он потянулся к моим губам и большим пальцем провел по ним, а жажда и безумие в его взгляде стали сильнее. Я молча ударила его по этой руке, громыхнув цепью. А он в ответ резким быстрым движением повалил меня на спину, прижав к полу за широкие тяжелые наручники, а сам остался надо мной на четвереньках.
— Пошел вон! — рявкнула я.
Я ожидала от него худшего, видела в его глазах желание и жажду обладать мной. Но я не боялась изнасилования, не первый раз. Суровая школа жизни Уробороса в такой ситуации позволяла мне не терять голову от страха, и я обязательно нашла бы возможность если не сбежать, то уж точно хорошенько задвинуть ему. Но он остановился на том, что сделал. Он замер, глядя мне в глаза, нависая сверху:
— Ты умопомрачительно и смертельно прекрасна, — сказал он, тяжело и возбужденно дыша, его переполняли эмоции.
— Слезь с меня, иначе я найду способ отомстить, — зашипела я на него.
Но кроме слов, ничего не сделала, просто осталась расслабленно лежать, потому что сделать-то в общем ничего и не могла. Продолжая прижимать мои руки, нависая надо мной, он склонился, словно тигр над добычей, и тихо продолжил:
— Ты ведь сейчас в самом деле мой враг, Змея. Настоящий, не то что раньше. Раньше я всегда видел в тебе отвратительное воспитание Николаса. Если бы тебе потребовалось меня убить, ты бы малодушно пожалела меня. В наших делах, Каллисто, сострадание нужно оставить слабакам. Но сейчас, когда ты избавлена от этой глупой привязанности ко мне, ты по-настоящему готова убить меня. Без сожаления. Я вижу это в твоих глазах. И это самое прекрасное, что я видел в жизни.
Он говорил это с улыбкой и наслаждением безумца, нависая надо мной. Я отчетливо ощущала, как выпирает его орган, но он, похоже, не собирался пускать его в ход. Он склонился к моему лицу, с удовольствием и наслаждением провел носом по щеке, а затем губами подобрался к уху и несильно, почти игриво, куснул за кончик, шепча мне в ухо тяжелым горячим дыханием:
— Ты очень опасна, Змея, и я увидел это в тебе при первой нашей встрече. Когда ты приносишь мне вино, я никогда не знаю, нет ли в нем отравы, и это пьянит меня. Когда трахаю тебя, я никогда не знаю, не вонзишь ли ты в меня свои отравленные коготки, и это возбуждает меня. И вот сейчас ты действительно способна сделать все это, и это делает тебя еще более прекрасной, чем я мог бы себе представить даже в самой смелой фантазии. И ты вся в моих руках.
После этих слов он даже прикрыл глаза, так сильно он этим наслаждался. А я, получив от него такую неожиданную исповедь, просто молча переваривала полученную информацию. У него странные фантазии, хотя в чем-то очень отдаленно я могла их понять, пусть и не в полной мере. А еще этот тигр меня все-таки возбуждал. Я была полностью предана Матери, но это не отменяет моих желаний. И как верно подметил Николас, я все еще оставалась собой, и мне по-прежнему хотелось секса с каждым из них. Просто сейчас, когда я на стороне Королевы, это было бы… неуместно.
— И ты должна кое-что запомнить, — он отстранился от моего лица, перестав шептать, но говорить продолжил тихо. — Я не позволю такой красоте сгинуть. Ты будешь жить, даже если придется отдать тебя Королеве. Если все пойдет плохо, можешь рассчитывать, что однажды я дам тебе шанс сбежать. Не упусти его. А с Николасом я потом как-нибудь разберусь.
— Ты безумен, Рихард. И если бы я все еще была частью третьего круга, я убила бы тебя за предательство после этих слов просто ради них всех.