Чай батюшка заваривал сам, причем чай был удивительно ароматный, с сильным медовым запахом. Сам он налил нам чай в чашки и ушел. В это время к нему пришла после вечерней молитвы скитская братия, чтобы принять благословение перед сном. Это совершалось каждый день утром и вечером. Монахи всё подходили под благословение, кланялись, и при этом некоторые из них исповедовали свои помыслы. Батюшка как старец, руководитель душ, одних утешал, подбадривал, другим вслед за исповеданием отпускал прегрешения, разрешал сомнения и всех, умиротворенных, с любовью отпускал. Это было умилительное зрелище, и батюшка во время благословения имел вид чрезвычайно серьезный и сосредоточенный, и во вяком его слове сквозили забота и любовь к каждой мятущейся душе. После благословения батюшка удалился в свою келлию и молился там около часу. После долгого отсутствия батюшка вернулся к нам и молча убрал все со стола».
Тот же человек, который вспоминал всё вышеприведенное, сподобился видеть истинное чудо, впрочем, для оптинских старцев — обычное дело:
«Я видел, как отец Нектарий читал запечатанные письма. Он вышел ко мне с полученными письмами, которых было штук пятьдесят, и, не распечатывая, стал их разбирать. Одни письма он откладывал со словами: «Сюда надо дать ответ, а эти письма, благодарственные, можно без ответа оставить». Он их не читал, но видел их содержание. Некоторые из них он благословлял, а некоторые и целовал… Перебирая письма, отец Нектарий говорит: «Вот называют меня старцем. Какой я старец: когда буду получать каждый день больше ста писем, как отец Варсонофий, тогда и можно называть старцем, имеющим столько духовных детей…» Отобрав письма, батюшка отнес их к секретарю».
Глава VI
Благодатный старец
Отцу Нектарию, как и всем оптинским старцам, приходилось писать много писем — это все были ответы духовным чадам и вообще вопрошающим его о разрешении своих духовных, а часто и житейских недоумений. Но писем сохранилось очень мало, что весьма прискорбно, так как в этих ответах всегда было не только то, что необходимо обратившемуся к старцу в данное время, но и крупицы духовной мудрости для всех и на все времена.
Так, после кончины отца Варсонофия к отцу Нектарию обратилась духовная дочь покойного старца, супруга московского купца, благотворителя Оптиной пустыни Алексея Степановича Шатрова Сарра Николаевна (ее родная сестра Антонина Николаевна также была духовным чадом отца Варсонофия). Старец отвечал ей 5 мая 1913 года: «Просите разрешения писать мне. Хотя я и слаб, и утруждаюсь приемами, всё же буду отвечать вам на письма, с желанием принести пользу и утешение». И всегда отвечал на ее письма. «Видно, при житейских делах вы и Господа не забываете, что весьма дорого и душеполезно, но трудно в настоящее время. Господь же Сам о вас и печется, и да подаст вам руку помощи и указание к полезному пути», — пишет отец Нектарий Сарре Николаевне.
5 июня 1913 года: «Усерднейшее благодарение приношу вам за икону — дар богодуши вашей — и усерднейше желаю, да сохранит вас святой угодник Божий Гермоген от всякой скорби и да поможет вам провождать безмятежное житие, направляя и мысли, и дела ваши для получения вечного блаженства. Пишете не без некоторого смущения, так ли поступили, что, чувствуя себя здоровою, вместе с прочими особоровались маслом. Сподобившись сего Таинства, вы для души приобрели пользу. А что отец Сергий подал вам повод к недоумению в мыслях, то не допускайте оных, ибо много в Священном Писании встречается таких мест, которые истолковываются даже великими мужами разума и рассуждения разно, однако не в унижение священным предметам, а по сложности жизни и обстоятельств. Теперь время пришло иное — лукавое: часто приходится видеть безвременно и рано умирающих внезапною смертью. Кто же решится сказать за себя, что болезнь предварит смерть и можно будет достойно приготовиться — по-христиански?»
В конце мая 1914 года посетила Оптину пустынь великая княгиня Елизавета Федоровна, в будущем преподобномученица. Она прибыла 27 мая, ее встречали торжественно, празднично — вся братия с епископом Михеем во главе (он недавно поселился в Оптиной на покой, а некогда здесь полагал начало своему монашеству). Великая княгиня, одетая по-монашески, присутствовала на богослужении, осмотрела обитель и скит, была очень внимательна и ласкова с братией. 29 мая летописец скита записал: «Сегодня великая княгиня причащалась Святых Таин за поздней литургией, которую служил преосвященный Михей. В пять часов вечера Ее Высочество прибыли в скит в сопровождении своей казначеи и проследовали в храм Святого Иоанна Предтечи, где после краткого молебствия о ее здравии отец скитоначальник поднес высокой гостье образ святого Иоанна Крестителя в массивной сребропозлащенной ризе и просфору. Отслушав вечерню, Ее Высочество осматривали новый храм, библиотеку, кладбище, соборную келлию, кедровую рощу и посетили келлии отца скитоначальника, старца Нектария и монаха Иова. Преосвященный Михей и братия сопровождали августейшую посетительницу». 30 мая: «…В пять часов, по возвращении из Шамордина, великая княгиня запросто посетила старца отца Нектария и долго с ним беседовала». В этот же день к вечеру великая княгиня отбыла из Оптиной пустыни.