- Хорошо, я все сделаю. Не беспокойся. Я буду послушным животным.
Я не знал, как отключить этот их телефон, поэтому просто покинул комнату. Хотелось кого-нибудь убить.
Чтобы спасти от себя обитателей корабля, я сразу направился в свою комнату, но по пути меня перехватил Григорьев. Физиономия у него была чуть ли не траурная, картину портило только пятно розовой краски на щеке.
- Мы поняли намек. Теперь мы согласны на сотрудничество, ты показал нам, что пробелов в нашей технике хватает. Но мы не будем забывать кто ты.
Сказал это и ушел, будто одолжение мне сделал. Ему и в голову не пришло ни извиниться за этот проклятый гарпун, ни поблагодарить меня за спасение его жизни. Люди! Даже самые лучшие из них могут вогнать нож так глубоко в спину, что не успеешь и сообразить, что произошло.
Ну а чего я ожидал? Нет, Лита ведет себя нормально, она действует в моих интересах. Она моя смотрительница и заботится обо мне, а все остальное - ерунда, только мои домыслы. Я должен благодарить ее за то, что она фактически пошла на служебное преступление ради меня. Я обязан счастливо помахивать хвостом, и радоваться, что у меня все так замечательно складывается, но...
Но почему тогда мне так плохо?
***
До вечера они тренировались. Я знал, что они устали во время плавания, как устал и сам их командир. Но все равно он заставлял их бегать, отжиматься, приседать и тягать по взлетной полосе ящики с грузами. Видимо, так Григорьев пытался наказать их за то, как нелепо они проиграли мне.
Я наблюдал за ними - а что мне еще делать? Стоял на одном из верхних уровней и смотрел, как они пыхтят. Поймав на себе очередной ненавидящий взгляд, я жизнерадостно помахивал хвостом. Хуже они думать обо мне не будут, потому что хуже некуда, так зачем притворяться, что мне их жаль?
Они не знали, даже предположить не могли, что я на такие тренировки не способен. Конечно, по физической силе как таковой я превосходил каждого из них во много раз. Но бегать по поверхности я не привык - в воде движения другие. Да и дыхание через жабры дается мне легче.
Я смотрел на их мучения, потягивал ледяную пресную воду из жестяной банки и жалел, что не могу напиться.
Тренировку они закончили уже после наступления темноты. Сначала разошлись по душевым, потом переметнулись в бар. Я в свою каюту идти не хотел, там для меня было тесновато, а в океан уплывать не рисковал. Не потому что боялся чего-то, просто не знал, как к этому отнесется моя временная смотрительница.
Виктория не показывалась мне на глаза весь день, чему я был несказанно рад. Я подозревал, что ужиться с ней будет сложнее, чем с Литой.
Я устроился на поручнях, уцепившись за них хвостом. Меня только что покормили кальмарами, похожими на башмак, - в последнее время они решили перевести меня на диету из морепродуктов. Наверное, надеялись, что стану умнее... так Лита сказала. Вернее, съязвила.
Днем поднялся сильный ветер, но к вечеру он успокоился, остался лишь теплый бриз. Был соблазн убрать чешую хотя бы частично, но не в этих условиях. Того и гляди стрела в затылок прилетит!
Я смотрел на звезды и ни о чем не думал, просто наслаждался тем, что я жив и у меня абсолютно ничего не болит - в последнее время такое случалось редко. Словом, я никому не мешал. Собирался насладиться вечером и тихонько пойти к себе. Так нет же, нашли!
Сначала я почувствовал запах алкоголя и только потом их ауры. Похоже, мои ученички перепились и стали очень храбрыми. Я тяжело вздохнул: что-то мне подсказывало, что они идут не на океан любоваться.
Когда они были совсем близко, я подпрыгнул, перевернулся в воздухе и через секунду уже возвышался перед ними. Получилось все легко и грациозно, они, даже пьяные, были впечатлены. Они просто не знали, сколько раз в процессе тренировок я совсем неграциозно шлепался... а уж какие позы при этом принимал... самому вспоминать страшно!
К моему удивлению, в бой рвалась эта самка, Рыбка, а двое мужчин ее удерживали. Остальные четверо, в том числе и Григорьев, держались чуть поодаль и не вмешивались.
- Чего надо? - не без любопытства спросил я.
- Решил, тварь, что я самая слабая из всех? - прошипела она, добавляя пару отборных ругательств. - Что с меня надо начинать уничтожение? Так ты, отродье, не то слабое звено выбрал!
Она продолжала в том же духе еще долго, и вид у нее был самый решительный. Рыбка, хоть и упилась, а на ногах держалась крепко и серьезно намеревалась затеять драку.
Я не сразу понял, чего она взбеленилась, а когда понял, мне стало смешно. Мне в последнее время подозрительно часто становится смешно.
Пару Петренко-Андропов я вывел из игры раньше всех. Рыбка, видимо, восприняла это как личное оскорбление: вроде как я специально выбрал ее, потому что она женщина и оттого слабее, поэтому надо ее унизить. Иными словами, она приписывала мне подлость, которой я себя не утруждал. Мне было без разницы, кто передо мной, они все почти одинаково слабые. Да, я считал ее самой уязвимой, но не придавал этому большого значения - просто практичный расчет, а не социальный посыл на баррикады.