— Боюсь, что Перл вернулась на Родину, так что, пока она не вернется, последнее слово будет за моим братом, — пояснил Магни.
Мы перешли в классную комнату, где стояли штабелями коробки, и Магни вскрыл одну из них.
— Припасы прибыли, так что я очень надеюсь, что вы двое сможете поговорить и распаковать вещи одновременно. — Он напрягся. — Что это, черт возьми, такое? — спросил он, и я подошел посмотреть.
Взяв одной рукой розовую подушку, а другой — фиолетовую в форме сердца, я покачал головой.
— Черт! Они как-то перепутали поставки.
Кайя оглянулась.
— Ах, мои подушки. Замечательно, просто оставьте их в коробках, пока мы не распакуем коврики для уютного уголка.
Брови Магни сошлись на переносице, когда он повернулся ко мне и спросил:
— Что, черт возьми, такое уютный уголок?
Но я был так же невежественен, как и он.
— Мы используем подушки для утреннего ритуала сбора и спокойного чтения, — объяснила Кайя.
— Дети могут читать на своих стульях, — заметил я и снова засунул мягкие подушки в коробку.
— Да, если они так предпочитают, но подушки пользуются популярностью; и кроме того, — продолжила она, — они также нужны ученикам, когда они медитируют и массируют друг друга.
Мы с Магни на секунду замолчали, прежде чем я спросил:
— Когда ты говоришь — массаж, что именно ты имеешь в виду?
— Ну, обычно это нежное растирание спины, шеи или ног.
— Какого хрена? — спросил я, совершенно ошеломленный идиотизмом того, что она говорила. — Это школа, а не чертов спа.
— Я буду вон там. — Магни указал на стопку стульев и столов. — Вы двое разберитесь с этим.
Мы даже не смотрели на него. Вчерашние кокетливые взгляды между нами сменились вызывающими взглядами и нарастающим напряжением.
— Смотри, — сказал я и поднял ладони. — Очевидно, что мы делаем все по-другому, так почему бы тебе просто не рассказать мне, к чему привыкли мамкины дети, и я включу это в свою учебную программу, насколько смогу.
— Не называй детей «мамкиными детьми». Они — жители Родины. И это не твоя учебная программа, а моя, — ее приятный голос утратил свою магию, когда стал немного пронзительным.
— И отчасти моя, так как я буду здесь главным наставником, — спокойно сообщил я ей.
— Кем ты будешь? — спросила Кайя резким тоном. — Я почти уверена, что меня выбрали главным учителем.
— Вы оба за главного, — крикнул нам Магни из угла, и мы повернулись к нему.
— Нееет, — сказал я медленно и протяжно. — Мне сказали, что у меня будет помощник, и что мамаша… извини, жительница Родины… поможет с учебным планом. — Я указал на нее. — Это, должно быть, ты.
Кайя постукивала ногой.
— Тогда ты был дезинформирован, потому что я здесь не просто на неделю, я здесь, чтобы учить детей. Я их учитель!
Сделав глубокий вдох, я сделал шаг назад.
— Хорошо, все в порядке, — сказал я. — Я не возражаю против помощника, пока я отвечаю за школу.
— Ха! — Она села на стол, как бы давая понять, что никуда не собирается уходить. — Это все, что имеет для тебя значение? Чтобы быть на вершине?
Я подавил самодовольную улыбку.
— Это зависит от того, что мы обсуждаем, — сказал я и почувствовал, как неодобрительный взгляд Магни обжег мне шею. — Но да, я хочу быть боссом, это уж точно.
— Если титул — это все, что тебя волнует, тогда называй себя боссом этого чулана для метел. — Она указала на маленькую дверь. — Я не буду бросать тебе вызов за это и даже повешу на дверь большую золотую табличку с именем, если ты позволишь мне сосредоточиться на том, что действительно важно: на детях.
Закатив глаза, я скрестил руки на груди.
— Не нужно впадать в истерику.
— В истерику? — недоверчиво спросила Кайя. — Это грубо. И подумать только, что я на самом деле поцеловала тебя. — Я наблюдал, как она зигзагами пробиралась к Магни между столами, которые он расставлял по комнате. — Магни, я хочу поговорить с Кристиной и Боулдером. Несомненно, произошла какая-то ошибка. Кристина сказала бы мне, если бы мне пришлось разделить ответственность.
Магни перестал работать.
— Боулдер здесь, так что поговори с ним, — сказал Магни и обратил свое внимание на меня с угрожающим взглядом. — Пока я перекинусь парой слов с Арчером.
Кайя, казалось, не понимала, какую бомбу она сбросила, но я понимал. Вчера я не только предал доверие Боулдера, но и нарушил один из самых фундаментальных законов нашего общества. Поскольку на миллион мужчин у нас приходится всего около ста женщин, оскорбление, связанное с прикосновением к одной из них без разрешения их защитника, было одним из самых серьезных в нашей стране. Тот, который может стоить мне жизни.