— Мне нужно что-то более болезненное.
Спина Шелли напряглась, и она медленно повернулась, чтобы снова посмотреть на меня.
— Есть много видов боли, — сказала она. — Вы, мужчины, одержимы физической болью, как будто это худшее, что может случиться с человеком.
— Хм?
— Есть люди, которые могут подняться над физической болью, и есть люди, чья душевная боль проявляется как физическая, хотя никто не поднимал на них руку.
— О чем ты говоришь?
— Что самым большим обидчиком часто является собственный разум людей.
Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
— Ты говоришь загадками, Шелли. Просто скажи, что ты имеешь в виду, ладно?
— Я говорю о боли изоляции, отвержения, унижения, одиночества, тоски, горя… — она остановилась и посмотрела на меня. — Мне продолжать?
— Нет, я вижу, ты что-то придумала, я просто не уверен, как именно я могу использовать это, чтобы наказать Соло.
Плечи Шелли опустились.
— Это было бы легко, — тихо сказала она. — Он весь состоит из гордости и тщеславия.
— И?
Она покачала головой.
— Я не верю в наказания, так что тебе придется разобраться в этом самому. Я согласна с Кайей в том, что ваши способы дисциплинирования неэффективны и неправильны. Внушение страха человеку — это печальная имитация уважения, вот и все.
— Избавь меня от своей лекции, — сказал я немного резче, чем хотел, и мгновенно смягчил свой голос. — Послушай, Шелли, ты уже видела Магни раньше. То, что сделал Соло, является смертельным преступлением в нашей стране, и ты можешь с этим не согласиться, но подобные законы были единственным способом обеспечить безопасность наших женщин. Мне нужно придумать достаточно суровое наказание, чтобы подать ужасный пример другим мальчикам, — сказал я и добавил: — Пожалуйста, помоги мне найти ненасильственный способ сделать это. — Поскольку она все еще колебалась, я добавил. — Мы же не хотим расстраивать Кайю в день ее свадьбы, не так ли?
Шелли скрестила руки на животе и посмотрела вниз.
— Пожалуйста, — снова уговаривал я ее. — Если это так просто, как ты говоришь, просто скажи мне; у меня здесь загвоздка.
Шелли все еще не смотрела на меня, когда тихо заговорила.
— Если ты хочешь унизить и напугать Соло, ты… — она глубоко вздохнула. — Ты мог бы побрить ему голову.
Обе мои брови взлетели вверх, и моей первой мыслью было то, что даже я не мог быть таким жестоким. Соломону нравились его великолепные густые светлые волосы.
Шелли тихо проговорила:
— Он будет бояться, что Уиллоу больше не найдет его привлекательным, и это определенно станет заметным знаком для других мальчиков, что Соломон сделал что-то не так.
Мои глаза остекленели, когда я обдумал эту идею.
— Это определенно способ подать пример. Другие мальчики будут до смерти напуганы тем, что я так с ними поступил. — Кивнув головой, я переориентировался и посмотрел на нее, но Шелли повернулась ко мне спиной, как будто ей было стыдно за то, что она высказала такую жестокость.
— Спасибо. Ты гений, ты же знаешь это, верно?
Она мне не ответила.
Двадцать минут спустя я вышел на улицу с задумчивым видом. У всех отвисли челюсти, и послышались вздохи, когда дети и взрослые увидели новый облик Соломона.
— Что ты с ним сделал? — спросила Кайя, явно встревоженная.
— Я проявил творческий подход, как ты мне и велела.
Я понял, что поступил правильно, когда Магни кивнул мне в знак признания и обратился к мальчикам.
— Посмотрите на это, мальчики! Если вы не хотите выглядеть так же нелепо, как Соломон, вам лучше не целоваться с девочками! — рявкнул он.
Соломон подошел и сел, прислонившись к дереву и опуская глаза.
— Не смотри на меня так, — сказал я Кайе. — Он отделался без единой царапины, и Магни доволен. Ну и что с того, что его гордость и тщеславие задеты? Соло переживет это, когда у него снова отрастут волосы.
— Я полагаю, это лучше, чем ударить его, — призналась Кайя, прежде чем ее отвлек вид Боулдера и Кристины, выходящих из леса с Рейвен между ними. Все трое держались за руки.
— Оу. — Кайя мгновенно смягчилась, и я воспользовался шансом обнять ее за талию и притянуть ближе к себе.
— Они сказали ей, — выдохнула она. — Посмотри, какими блаженно счастливыми они выглядят.
— Если бы ты не была так чертовски медлительна, чтобы понять, что любишь меня, мы могли бы стать родителями Рейвен, — прошептал я и поцеловал ее.
После того, как Боулдер объявил всем детям, что они с Кристиной удочерили Рейвен, мы, как и следовало ожидать, получили вопросы от некоторых из них.