- Это да… это нужно… и в Город вернуться стоит. Пока там не поняли, что Алефа нет. А поймут и…
- И?
- У рода Ульграх множество врагов. И поверь, они своего не упустят. Хотя… даже если Вин вернется, он будет еще слаб. К тому же, пусть отец его признал, но никто не забыл, что он бастард.
- А ты?
- Я? – вот теперь Миара удивилась.
- Тебя он ведь тоже признал?
- Естественно. Если бы нет… видишь ли, даже очень ценный раб останется рабом. Случись с ним что, можно стребовать компенсацию и только. Это оставляет простор для маневра.
Она поглядела куда-то вверх.
- Знаешь, а ведь для неё это весьма… заманчивый вариант.
- Для баронессы? – Миха и сам о том подумал. А что, брат мертв, маг тоже мертв, и стало быть, еще два в замке – совершеннейшее излишество, как и сам Миха. Маги опасны. Миха… Миха тоже опасен.
Влияет он на юного барона.
Только как с клятвой быть?
- Потому, когда стало очевидно, что мой дар силен, отец и принял меня в род. Заодно это дало возможность начать торги. Да и в целом… женщина не может быть главой рода.
- Почему?
- Потому что женщина.
Ну да, как Миха не понял-то?
- Я могу лишь временно взять… - она сделала знак рукой. – Обязанности главы рода. Но говорить со мной всерьез? Или слушать? Нет, не станут.
- Заставь.
- Каким образом?
- Не знаю. Чуму там напусти. Или отрави кого. Ты вообще сама должна знать.
- Совет не обрадуется.
- А с хера ли тебе совет радовать? – честно говоря на дела магов Михе было глубоко плевать. – Но Вин… если у вас там гадюшник, он не потянет. Просто не потянет. Слишком он…
- Прямой? И слабый?
- Не слабый. Скорее уж порядочный. Насколько это вообще… для мага возможно.
Заскрипел и пришел в движение мост. Он опускался медленно, словно нехотя. И Миха не мог отделаться от ощущения, что там, в замке, была своя битва.
Вопрос лишь в том, кто победил.
Барон.
Барон де Варрен выехал навстречу. На огромном жеребце вороной масти. Морду и шею коня прикрывали пластины доспеха. Над макушкой покачивалось пышное перо, вновь же красное. А с жопы до самой земли спускалось покрывало, белое, с серебряным узором. Да и Джер гляделся впечатляюще.
В доспехе.
С пучком перьев, торчащих из шлема. С мечом на поясе и важным выражением лица.
Он остановил коня и сказал:
- Я в тебе не сомневался!
Причем так, что прямо руки зачесались подзатыльника отвесить. Миха, стало быть, сомневался. А этот вот… засранец малолетний.
И наверное, Джер что-то такое ощутил, если поерзал и сказал:
- Прошу в замок!
Загудели рога.
А Миха сунул палец в ухо, пытаясь как-то заглушить на диво омерзительный звук их. И еще подумал, что, может, за торжественной встречей пир последует, чтоб не менее торжественный.
Или хотя бы накормят.
Винченцо открыл глаза. И закрыл.
Больно. Особенно правый.
- Смирно лежи, - раздался раздраженный голос Миары. – Я не для того почти до дна себя вычерпала, чтобы ты сейчас все испортил.
Где он?
И… что с ним?
- Чешется? – пальцы раздвинули веко. – Хорошо. Ткани регенерируют. Знаешь, тот старик, палач, сходи на его могилу. Поблагодари. Если бы не вытяжка из бледной черемицы, остался бы ты без глаза.
Сходит.
Потом.
Если он вообще будет способен ходить. Память… возвращалась. И уходила. И снова возвращалась. Правда, кусками, и эти куски никак не желали соединяться.
Ерунда получалась.
Полная.
- Т…тмы… мых… где? – горло жесткое. Язык прилипает к зубам. И пить хочется зверски. Миара чувствует. Вот к пациентам она всегда относилась с нежностью, которая когда-то бесила изрядно, а теперь Винченцо пил.
По капле.
Осторожно слизывая с губ. И глядя на…
- Ч-што…
- Это? – она провела пальцами по щеке, покрытой мелкими язвочками. – Прощальный подарок Алефа. Тьма первозданная… надеюсь, со временем пройдет. Но если и нет…
Значит, этот кусок памяти правда.
- Вы его…
- Сам издох. В процессе… честно! – Миара и руки подняла. – Что-то там у него не заладилось. Или у нее. Маленькая поганка изрядно переживает. А вот ты живой. И знаешь, я, кажется, этому рада. Если, конечно, ты не собираешься становиться ублюдком.
- Нет.
Винченцо прикрыл зудящий глаз. А потом и второй.
- Хотелось бы верить… правда, конечно, никто не собирается становиться ублюдком. Как-то оно само собой выходит. Но ты понимаешь, что ты теперь глава рода.
- Й-а? – получилось тягуче.