Смотреть на людей, которые были так близко, жевать травинку и наслаждаться тишиной. Впрочем, долго это не продлилось.
Хрустнула ветка.
А в спину уперся взгляд. Нехороший такой. Человеческий. Ирграм застыл, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. И жрец тоже напрягся, потянувшись к сумке.
Расслабились.
- И что у нас тут такое? – сиплый голос разрушил остатки плетения, что еще скрывало всадника от чужих глаз.
Слабенькое.
Амулет сильное и не удержит. А дело именно в нем. Его всадник прикрывает ладонью.
Один?
Нет. Другие дальше. Теперь Ирграм их чуял. И злился. На себя. Хорош маг, называется. Амулет глаза отвел.
- Доброго дня, - произнес он, стараясь говорить спокойно и тоном человека, который имеет право разговаривать на равных. – С кем имею честь беседовать?
- Ишь ты, - восхитился всадник, руку убирая.
Так и есть, амулет.
В виде фибулы, этакий завиток, в котором основа – холодное железо, а уж на нем – костяная пластина, с серебряными рунами. Все одно дурное сочетание, пусть пластина и толста, но без железа плетение держалось бы куда как надежней.
- Встань, оборванец.
Сам всадник хорош. За броней лица не видать, да и предзакатное солнце слепит, заставляя кривиться. Но сама броня говорит о силе. И знатности.
А еще молодости.
Той самой, когда важна, что красота брони, что то, как плащ на нее ложится. А уж удобство всего этого или стоимость – дело третье.
- И кто ты? – копьецо в руке всадника опустилось, целясь в Ирграма. Красивый жест, только вновь же бестолковый.
- Меня зовут Ирграм, - Ирграм отвесил изящный поклон. – Я маг. И служу славному роду Ульграх.
- Ишь ты, - вновь повторил всадник. – Какой наглый оборванец.
- Маг, - Ирграм вырастил на ладони огненный шар, пусть кожа и зачесалась.
Конь всхрапнул и прижал уши к голове, оскалился. Не любят они магов. Или Ирграма? От него, верно, кровью пахнет. А запах крови кони, даже тренированные, не любят куда сильнее, чем магов.
Огненный шар медленно вращался. И повинуясь воле Ирграма, поднимался.
Цвет его, желтый, постепенно светлел. И когда Ирграм подкинул шар, тот взлетел в небо, чтобы рассыпаться яркими искрами. Потом последовал громкий хлопок, и конь шарахнулся, завизжал, вскидываясь на дыбы.
- Тихо! – всадник, впрочем, быстро сладил с жеребцом. – Маг, маг, теперь верю. И что тебе тут понадобилось, маг?
- Я направляюсь в замок де Варрен, - спокойно ответил Ирграм, не спуская со всадника взгляда. А к тому спешили еще двое.
Трое.
Десяток?
С десятком он не справится. Но и люди, если они в своем уме, не рискнут связываться с магом.
- Я должен был встретить мою госпожу, однако произошло несчастье.
- Очень, наверное, несчастное, - проворчал всадник и руку вскинул, останавливая прочих. – Что ж, вот замок де Варрен. А о своем несчастье ты расскажешь господину барону. Ишек, Нур, возьмите этих в седло. А вы там постарайтесь смирно. Маг… еще одного на нашу голову только не хватало.
В этот день Миха выполз во двор. По лестнице он спустился сам, придерживаясь за стену. Миара лишь глянула, хмыкнула этак, выразительно, и исчезла.
Слуга, впрочем, остался.
И раб.
Но к ним Миха даже привык как-то. От них, следовало признать, и польза имелась. Воды вон поднести. Или ночную вазу, к которой Миха привыкал куда дольше, чем к рабам, спящим у кровати.
Во дворе припекало солнышко. Пахло навозом и еще чем-то, то ли хлебом, то ли лошадьми, а то и вовсе непонятною хренью, которая, впрочем, нисколько не раздражала. И Миха, устроившись на бочонке, - личный раб и вправду донельзя полезная штука – прикрыл глаза. Он просто сидел, наслаждаясь днем и солнцем, и тишиной, и еще покоем. Правда, тот продлился недолго.
Гостя, вернее гостью, Дикарь почуял, как только она появилась. И главное, ведь не одна пришла. Баронессе негоже одной ходить.
Миха подавил тяжкий вздох.
Дамы пока держались в стороне, тихо переговариваясь, но в том, что его удостоят беседы, сомнений не было.
- Доброго дня, - вежливо поздоровалась баронесса.
- И вам доброго дня, госпожа, - Миха даже привстал, от избытка вежливости. А еще отметив, что свита стала больше и появились в ней незнакомые лица.
- Сидите, - отмахнулась баронесса.
А выглядеть она стала чуть получше. Главное, не понять, в чем именно это «лучше» проявлялось. То ли морщины разгладились, то ли кожа посветлела, то ли еще что.
С женщинами вообще сложно.
- Рада, что вы выздоравливаете, - продолжила баронесса. – Я молила о том богов.