25 января (суббота)
На диване с поджатыми ногами. Разговаривали о собаке, и потом я показал ему новые книги с картинками. Затем каждый из нас сделал бумажные шляпы, которые вывернулись плохо. После стали делать бумажные коробочки. Я показал ему одну полностью законченную. Делая коробочку, он больше говорил по-английски.
29 января (среда)
По вынесенному распоряжению, урок в среду не может быть дан, поскольку он нарушает правило расписания прогулок: гулять регулярно после каждых двух уроков. Впоследствии урок с А. Н. [Алексеем Николаевичем] был перенесен на субботы и понедельники с 5.30 до 6 вечера, за которым следовал урок с М. Н. [Марией Николаевной].
1 февраля (суббота)
А. Н. на этом уроке неожиданно начал расхаживать туда и обратно и стал менее застенчив, свободно высказывался по-английски. В целом, это было намного лучше.
3 февраля (понедельник)
Мы рисовали на классной доске с закрытыми глазами. Рисовали хвостики к поросятам, и как всегда из-за своей застенчивости он терялся.
8 февраля (суббота)
На этом уроке мы играли на полу, и я сделал для него флаги из бумаги, рисуя и раскрашивая их. Он раскрасил один, потом другой. Флагшток также был скручен из бумаги и обвязан проволокой.
10 февраля (понедельник); 17 февраля (понедельник); 24 февраля (понедельник)
На этих трех уроках мы играли на полу. Никакого успеха в обучении не было. Слишком много праздников. Масленица. Первая неделя Великого поста.
1 марта (суббота)
Сидели за столом. Повторяли детские стихи. Некоторые он проговаривал, но, как обычно, с большой застенчивостью.
3 марта (понедельник)
Он прогуливался во время занятий, но, в конце концов, сел за письменный стол. Начали читать рассказ „The Fisherman of York“ („Рыбак из Йорка“ — англ.). Он мало что понимал. А. Н. пришел с музыки и объяснялся по-русски.
6–7 вечера. На урок к М. Н. в 6.40 пришла Ее Величество и сидела примерно до 7 часов. После разговора о диктанте М. Н., успехах в учении, необходимости чтения вслух, о написании сочинений, особенно писем, она сказала, что уже попросила мистера Эппса[37] прекратить заниматься грамматикой и уделять больше внимания орфографии. Предложив Ее Величеству стул, сел сам. В следующий момент я почувствовал себя неуверенно из-за нарушения этикета. Я встал, а книга для диктантов оставалась лежать на столе. Ее Величество заметила, что считает это неосторожным. Я уверил Ее Величество, что М. Н. никогда не подсматривает, а уж если она сделает это, то немедленно признается. И все же Ее Величество повторила, что это большой соблазн (конечно, когда я сидел, я обычно держал книгу в руках). Я спросил, заметила ли Ее Величество некоторые успехи М. Н. в языке. Она сказала, что М. Н. сообщила ей об этом. Но из кратких замечаний Ее Величества я понял, что она так не думает. М. Н. так сказала, потому что быстро писала. Затем разговор зашел об уроках с А. Н., и Ее Величество спросила меня, какие успехи он делает. Я сказал, что работа идет медленно и трудно. Порой он говорит крайне мало. Я объяснил, что на первых занятиях он вообще ничего не говорил, и поначалу казалось, что он только смотрит на меня и изучает детали моей одежды. Похоже, это позабавило Ее Величество. Она сказала, что он очень застенчив и еще привыкает ко мне. Я ответил: „Да, к несчастью, у нас было очень мало времени. И уроки проходят всего лишь два раза в неделю по 30, а, то и по 20 минут“. „Да, — сказала Императрица. — Маловероятно, что от этого может быть толк“. Я показал ей три книги, которые я использовал: „Mother Goose Book“, „First Steps to Lit. [Literature]“ („Первые шаги в литературе“ — англ.), „How to tell stories to Children“ („Как рассказывать сказки детям“ — англ.). Мне показалось, что она проявила к ним интерес. Она заметила, что, возможно, ему бы понравились книжки с картинками, а я объяснил, что я уже показывал ему некоторые. Тогда Ее Величество предложила брать книги внизу [в библиотеке].
8 марта (суббота)
Намного лучше. Прежде всего, он взял проволоку, и мы отрезали два конца, из которых он сделал телеграфную и телефонную линии. И мы телеграфировали друг другу, держа провод рядом с ухом и между зубами. Он был очень удивлен, что слушает с помощью зубов. Потом я продолжил читать сказку о рыбе и кольце. Затем повторил снова, и тогда мне показалось, что он запомнил ее. Безусловно, он отвечал лучше, когда я задавал вопросы. Мы продолжили обсуждение сказки, но не закончили. В середине урока он попросил разрешения вызвать звонком Деревенько и попросил у него что-нибудь сладкое. Матрос-слуга принес в стакане шоколадную конфету, который мальчик с удовольствием съел. Это вошло в привычку, и теперь необходимо положить этому конец. Бессовестно так есть, когда ты в компании.
37
Эппс, Джон Билли Мерикен (1848–1935), родился в Оспринге, графство Кент в Англии. Сын химика Джона Билли Мерикена Эппса (1828—?) и Сары Натт (1820–1906). Приехал в Россию в 1880 г. Преподавал английский язык царским детям в 1905–1908 гг. Затем вернулся в Англию и перед Первой мировой войной уехал в Австралию. Умер в Сиднее. После себя оставил документы: письма, рисунки и фотографии Царской Семьи, которые хранились в Лондоне более 70 лет. Впервые были представлены в 2004 г. на международной книжной выставке в Сиднее. Среди них была новогодняя открытка-письмо, написанная в 1910 г. Великой Княжной Ольгой Николаевной г-ну Эппсу с ее стихами: «God speed you as the seasons wax and wane; God keep you till a New Year dawns again». Сейчас эта коллекция документов возвращена родственникам семьи Эппса. У царских детей был еще один учитель-шотландец — М. Конрад (1891–1961).