- Не знаю, - сказал я Кристлу, - так ли уж легко склонить его на чью-нибудь сторону.
- Нет ничего легче, - уверил меня Кристл. - Что для нас, что для Винслоу.
- Мне тоже так кажется, - сказал Браун. - Думаю, что декан, совершенно прав. - И добавил: - Вот поэтому-то я и не хочу его приглашать. - Браун смущенно раскраснелся, но лицо у него было решительным и твердым. - Да-да, мне не хочется склонять его на нашу сторону. Он очень молод, он еще не утвердился у нас, и я считаю, что мы просто не имеем морального права давить на него. Я вовсе не уверен, что мы сможем предоставить ему место через шесть лет, даже если он будет работать у нас чрезвычайно успешно: в колледже уже есть один физик - Гетлиф, и я не знаю, найдем ли мы средства, чтобы учредить для Льюка постоянную должность. - Льюк и Рой Калверт были направлены в колледж на исследовательскую работу; в конце этого срока они должны были уйти, если колледж не предоставит им штатную должность. Все мы понимали, что Роя непременно зачислят в штат; но приживется ли у нас Льюк, пока еще никто не знал. - Льюку естественно примкнуть к партии Кроуфорда и Гетлифа. Они ученые, они в состоянии помочь ему, если у колледжа появится возможность взять его на постоянную работу. По-видимому, он не захочет портить с ними отношений, и мы не вправе осуждать его за это. Если бы у меня, как у этого парня, отец был портовым рабочим - хотя по нему этого вовсе не заметно, - я ни за что не стал бы рисковать, начиная свою научную карьеру. Поэтому я не стану склонять его к рискованным поступкам. Пусть сам решает, кого он будет поддерживать, мы не должны в это вмешиваться.
- Послушайте, - сказал я, - Фрэнсис Гетлиф - справедливый и беспристрастный человек...
- Согласен, - перебил меня Браун. - И я вовсе не говорю, что решение Льюка в пользу Джего непременно как-то повлияет на его судьбу. Но ему-то может казаться, что повлияет. И я, знаете ли, не возьму на себя смелость его переубеждать.
- Что ж, это сильный довод, - сказал Кристл.
- Единственное, что я могу сделать, - продолжал Браун, - это послать ему записку с извещением, что некоторые его коллеги решили поддержать на выборах Джего. Я напишу ему, что в воскресенье у нас состоится рабочее совещание, а поэтому мы приглашаем только тех, кто уже сделал окончательный выбор.
- К сожалению, я должен признать, что вы правы, - сказал Кристл.
На том они и порешили. А я подумал, что их огромная влиятельность в колледже становится вполне понятной, когда убеждаешься, что, даже делая политику, они остаются доброжелательными и тактичными. Я знал, что успешно и долго управлять своеобразным сообществом колледжа можно только в том случае, если пользуешься доверием коллег. И большинство доверяло этим политикам. Да, они были политиками, откровенно стремились к власти и руководствовались в своих поступках жесткими правилами политической игры. Однако они никогда не преступали законов общечеловеческой порядочности. Всегда держали свое слово. Неизменно были особенно щепетильными и справедливыми, когда имели дело с молодежью. И люди полагались на них хотя считали, что Кристл менее надежен, чем его друг. Грубая прямолинейность Кристла мешала им увидеть, что в глубине души он добрее Брауна.
А вскоре я убедился и в том, что им вовсе не всегда отдают должное - на примере Льюка. В тот вечер Льюк сидел за обедом рядом со мной. Он казался не таким жизнерадостным, как обычно, веселый огонек в его глазах приугас; я спросил, как подвигается его работа.
- По синусоиде, - ответил он. Мне пришлось вспомнить, что синусоида это кривая, которая идет то вверх, то вниз. А Льюк между тем продолжал:
- Порой мне кажется, что задача практически решена. А порой я думаю, что изобретаю вечный двигатель. Сейчас у меня как раз вторая фаза. И я почти уверен, что никогда не закончу эту проклятую работу.
Он был подавлен и раздражен, а тут вдруг мы услышали, как Браун приглашает Роя Калверта на ленч - "где соберутся в первый раз все сторонники Джего".
- О чем он говорит? - спросил меня Льюк. - Это что же - ответ на совещание у Винслоу?
- В общем, да, - сказал я.
- А меня пригласят?
- По-моему, Браун считает, что вы еще не приняли окончательного решения.
- Мог бы и поинтересоваться, - проворчал Льюк. - Ладно, я потом сам потолкую с ним начистоту.
В профессорской, разливая по бокалам вино, он разговаривал с Брауном спокойно и почтительно. И я снова убедился, что он замечательно владеет собой. Через час, когда мы с Брауном вышли во дворик, Льюк догнал нас.
- Браун, почему вы не позвали меня на ваше партийное совещание? - резко спросил он.
- Строго говоря, его нельзя назвать официальным совещанием, - ответил Браун. - Я думал послать вам записку...
- У вас собираются сторонники Джего, верно?
- Да, некоторые из нас считают, что Джего будет хорошим ректором. Мы...
- Я тоже так считаю. Почему мне ничего не сказали? Почему меня не пригласили на совещание?
Браун шел домой, в город, и, спрятавшись от дождя под аркой главного входа, мы остановились под фонарем.
- По правде говоря, Льюк, мы думали, что вы собираетесь голосовать за Кроуфорда. И не хотели вмешиваться.
- Да я лучше удавлюсь! - рявкнул Льюк. - Зря вы считаете меня дураком, Браун. Джего будет замечательным ректором - лучшего-то в этом колледже, может, никогда и не было.
И вот Льюк пришел к Брауну на ленч - снова скромно сдержанный, одетый изящней и строже, чем все другие, если не считать Роя. Он помалкивал и с удовольствием прихлебывал из бокала душистое монтрашо.
Браун сел за стол напротив Кристла и, оглядев нас, удовлетворенно сказал:
- Очень рад, что вам нравится вино. Я решил, что оно вполне подходит для сегодняшней встречи. В конце-то концов, мы не каждый день собираемся, чтобы обсудить кандидатуру будущего ректора.
На приемах у Брауна, как правило, стол был самый скромный. Два-три бокала сухого вина - этим и ограничивалась выпивка; только раз в год, когда он собирал у себя своих друзей - истинных ценителей хороших вин, все было иначе. Сегодня мы выпили за ленчем монтрашо, а потом Браун предложил нам еще бутылку кларета.
- Перед деловым разговором полезно немного взбодриться, - сказал он.
Мы были очень благодушно настроены после ленча - и гурман Пилброу, и юный Льюк, у которого были все задатки стать со временем гурманом, и Кристл, и Рой Калверт, и я. Пилброу тихонько посмеивался про себя.
- Бедные, бедные старики ахейцы, - невнятно бормотал он.
Мы спросили, почему это ему вдруг вспомнились ахейцы, и он вполне внятно объяснил:
- Да я тут перечитывал "Илиаду" - на сон грядущий, - песнь XI, и там сказано:
В нем Гекамеда, богиням подобная, им растворила
Смесь на вине прамнийском, натерла козьего сыра
Теркою медной и яичной присыпала белой мукою,
Так уготовя напиток составленный, пить приказала
[Гомер, "Илиада"].
Господи, ну бывает ли что-нибудь мерзее?
Все мы, кроме Найтингейла, с удовольствием попивали вино, а он сидел над чашкой кофе и завидовал нам, но подавлял раздражение и даже принимал участие в общей беседе.
Потом Браун спросил у Кристла, не пора ли нам, по его мнению, начать деловой разговор. После ритуально бесконечных взаимных комплиментов Кристл говорил, что председательствовать должен Браун, а Браун утверждал, что дух нашего сегодняшнего собрания требует, чтобы председателем был непременно декан, - Кристл без всякого вступления перешел к делу. Он предложил нам высказать, в порядке старшинства, свое отношение к Джего и объявил, что сам он как председатель выступит последним. Мы сидели вокруг неубранного стола, и каждый из нас произнес небольшую речь.
Пилброу говорил по-обычному торопливо и неразборчиво, по его позиция была ясна и понятна. Он сказал, что его огорчают реакционные политические убеждения Джего, но он ценит его дружелюбие, его заботливую внимательность к людям, а поэтому готов поддержать его против Кроуфорда. Я внимательно слушал эту замечательную для семидесятичетырехлетнего старика речь и очень удивлялся равнодушию остальных. Кристл задумчиво крутил в пальцах пустой бокал, даже Браун посматривал на Пилброу со скучающим и рассеянным видом.