- Я заходила к Рою... Мне надо было кого-то найти... - с запинкой проговорила она и разрыдалась. Я посадил ее в кресло у камина, но ей никак не удавалось успокоиться - склонив голову на подлокотник, она рыдала громко, горестно, не таясь, и ее крупное тело сотрясалось от задышливых, захлебных всхлипываний.
Мы с Роем переглянулись и, не сказав друг другу ни слова, решили несколько минут переждать. Когда она немного успокоилась, но все еще продолжала плакать, я погладил ее по руке и спросил:
- Миссис Джего, дорогая, что случилось?
- Мистер Элиот; я должна извиниться за эту неуместную сцену, проговорила она, пытаясь держаться с достоинством и явно подражая леди Мюриэл, - но не выдержала и снова разрыдалась.
- Скажите же нам, что случилось, - повторил я.
Она снова попыталась говорить с достоинством - и опять не выдержала.
- Они сказали... они сказали, что меня нельзя подпускать к Резиденции, - всхлипывая, пролепетала она.
- Элис, о чем вы говорите? - вмешался Рой.
- Они меня ненавидят. Все ненавидят. Да и вы... - она выпрямилась в кресле и, не вытирая блестевших на щеках слез, посмотрела на Роя, - ...и вы меня тоже иногда ненавидите.
- Что за глупости!
- Я вовсе не такая дура, как вам кажется! - Она вынула из-за корсажа листок бумаги. Я взял его и прочитал. Рой из-за моего плеча - тоже. Это была листовка Найтингейла.
- Видите? Видите? Разве я не права? - всхлипнула миссис Джего. - Я знаю - я уродливая истеричка! Я знаю - я никому не нужна! Но я не такая дура, как вы думаете. Скажите мне правду! Скажите мне правду, а то я решу, что вы меня тоже ненавидите!
- Мы вас любим, Элис. И вы прекрасно это знаете. Успокойтесь, и я вам все объясню.
Рой говорил ласково, дружелюбно и немного ворчливо. Она вытерла глаза и притихла.
- Эту бумажонку действительно написали ненавистники, - сказал Рой. Один или два злобных интригана хотят во что бы то ни стало прокатить Пола. Для этого они используют вас. А раньше использовали меня.
Она вскинула на него глаза, и он мягко добавил:
- Вам незачем тревожиться, Элис.
- Как же мне не тревожиться? - В ее тоне слышалось страдание, но он не был истеричным.
- Скажите, миссис Джего, как к вам попала эта бумажонка? - спросил я. Ее обронил дома Пол?
- Пол? - переспросила она. - Неужели вы не понимаете, что он слишком бережно ко мне относится, чтобы обронить дома такую бумажку? Нет-нет, она была прислана с таким расчетом, чтобы ее получила именно я.
- Бедняжка, - пробормотал Рой.
- Ее наверняка послал сам Найтингейл, - сказал я. - Интересно мне узнать - на что он надеется?
- Он надеется, - с неожиданной проницательностью предположила миссис Джего, - что я прочитаю ее и натворю каких-нибудь глупостей.
- Вполне возможно, что он сделал это просто по злобе, - заметил Рой.
- Нет-нет, они используют меня, чтобы прокатить Пола! Только через меня они и могут его уязвить - в самом деле могут, и вы прекрасно это знаете! воскликнула миссис Джего. - Они понимают, что Пола обязательно изберут вот им и нужен скандал, чтобы прокатить его. - Тут мы с Роем сообразили, что она еще не слышала о последних событиях. - Я прекрасная мишень для их нападок, верно? И до меня дошел еще один слух - они нарочно так устроили, чтобы я об этом узнала, - мне передали, что меня и дальше будут травить. Они рассчитывают запугать меня. Мне сказали, что эта записка - только начало. Им хочется, чтобы я уговорила Пола снять свою кандидатуру.
- Н-да, тут кто угодно напугается, - проворчал Рой.
- Я так и вижу, как они обо мне судачат! - воскликнула миссис Джего. Я вся извелась. Я не знала, что мне делать. Я убежала из дому, а теперь и сама не понимаю, почему пришла к вам...
Мне было не совсем ясно, что же все-таки произошло. Она получила листовку - но послал ли ее сам Найтингейл? До нее дошли какие-то слухи но правильно ли она их поняла? Не ошиблась ли?.. Теперь она говорила спокойно, горестно и просто:
- Я так испугалась. Рой. Я и сейчас еще боюсь. Плохая из меня вышла жена для Пола. Я всегда ему мешала. Я пыталась измениться, да ничего у меня не получилось. Я знаю, что веду себя ужасно - и ничего не могу с собой поделать. Но я никогда не мешала ему так, как сейчас. Разве я могла подумать, что из-за меня его не выберут ректором? Как же я это вынесу, как я после этого смогу здесь жить?.
- А вы подумайте о Поле, - посоветовал ей Рой.
- Да, но я не могу не думать и о самой себе! - воскликнула миссис Джего. - Каково мне будет видеть, что в Резиденцию вселяется кто-то другой? Вы, конечно, считаете, что я не должна думать о себе - но каково мне будет слушать их разговоры про меня?
- Этого не случится, поверьте мне, - сказал я.
- Это _обязательно_ случится!
- А если и случится, вам не следует обращать на это внимания.
- Вы думаете, я не знаю, что они про меня скажут? - воскликнула миссис Джего. - Они скажут, что я недостойна Пола. И вместо того чтобы помогать ему, выставляла себя дурой перед другими мужчинами. А главное, они будут правы - вот что ужасно! Хотя никому не нужна такая женщина, как я. - Она улыбнулась - грустно, наивно и кокетливо. - А знаете, Рой, я вполне могла наделать с вами глупостей.
- Вам хотелось, чтобы Пол любил вас еще сильнее, - сказал Рой. - Вы не очень-то верили в его любовь, правда? Но он вас любит, очень любит.
- Неужели он еще может меня любить?
- Да ведь и вы его очень любите, - усмехнувшись сказал Рой.
- Я всегда была недостойна Пола! - воскликнула она.
Ее терзало разочарование, горечь стыда и недовольство собой - какие слова могли принести ей облегчение? С наивным чванством готовилась она к жизни в Резиденции - неудержимо хвасталась, планировала званые обеды, писала о своих замыслах родителям... Каково же ей было лишиться всего этого? Джего, видимо, не рассказывал жене о возникших осложнениях. Так каково же ей было лишиться всего этого из-за собственного безрассудства? Ее мучил стыд. Она "выставляла себя дурой", и теперь ей надо было за это расплачиваться. Но она была слишком наивна, чтобы по-настоящему ощущать свою вину. Ей было стыдно, она ненавидела себя только из-за того, что люди дурно отзывались о ней. Она никогда не верила, что ее можно любить, и от постоянного самоистязания превратилась в злобную мегеру. А сейчас она чувствовала себя затравленной, одинокой, потерянной и нелюбимой. Неужели Пол только из жалости притворялся все эти годы, что любит ее? Да, ей казалось, что так оно и было - несмотря на его пылкую и очевидную преданность.
Она еще в юности решила, что ее никто не полюбит - я был убежден в этом. Если бы она верила, что любима, Джего жилось бы гораздо легче: ее истерическая подозрительность и злобная сварливость, ее жажда нравиться мужчинам - из-за неверия в свою привлекательность, - все это утратило бы нервическую остроту, а ее униженное преклонение перед ним, которого он, кстати сказать, не замечал, переросло бы в глубокую, ровную любовь. Но она приносила ему только вред - листовка Найтингейла лишний раз подтвердила это - и не верила, что он может относиться к ней с любовью.
Время шло, мы уже явно не успевали к Гею, и нам пришлось отложить свой визит до завтра. Утешить миссис Джего мы не могли, но и оставить ее сейчас одну было немыслимо. В конце концов она предложила нам выпить у нее дома чаю. Проходя через второй дворик - миссис Джего шла между мной и Роем, мы столкнулись с Найтингейлом. Он поклонился ей, но она демонстративно отвернулась. Когда его шаги затихли, она, почти торжествуя, сказала:
- Они-то меня постоянно оскорбляют.
В гостиной нас встретил Джего - как только мы вошли, он обнял жену и взволнованно проговорил:
- А я уже повсюду тебя разыскивал! Почему ты не оставила мне записку? Нельзя же исчезать из дома неизвестно куда. Что случилось?
- Нет, это ты мне скажи, что с тобой случилось! - воскликнула миссис Джего. Когда мы вошли, свет в гостиной не горел, а Джего стоял посредине комнаты. Открыв дверь, миссис Джего первым делом включила свет - лицо у Джего было изнуренное, глаза ввалились, губы побелели.