В сорок четвертом году мы ели бутерброды с невероятными вещами, пили запрещенные напитки и бессвязно болтали. Все это было составной частью праздника, умения праздновать, великого искусства траты времени в исторических целях. Мама вопрошала: «Когда-нибудь кончится этот шурум-бурум и начнется когда-нибудь новая жизнь, человеческая?» Тетки сказали: «Пока все это продолжается, все это похоже на мечту и на прекрасные любовные стихи, без которых мы жить не можем!» Строгий сказал: «Пока это нам надо, а там – увидим!»
Дедушка восхитился: «И все-то ты знаешь!» Отец спросил: «Когда же мы начнем выкапывать закопанные сокровища, которые турки закопали под неизвестным деревом?» Дядя спросил: «Когда же мне позволят открыть школу танцев для девушек младше шестнадцати?» Мама спросила: «А капитаны после войны будут носить усы или им запретят?» Дедушка заявил: «Попробую вырастить неизвестную науке лиану в домашних условиях!» Какие-то цыгане сказали: «Йо-хо-хо!» Солдаты сказали: «Вот это да, наглотались!» Я констатировал: «И все это – история!» Наши родственники сказали: «Оп-ля!» Дедушка заявил: «Мы имеем право разбить вдребезги все, что принадлежит нам лично!» Строгий сказал: «В будущем твоей лично будет только зубная щетка, все остальное будет общим!» Дедушка ответил: «В таком случае срать я хотел на твою щетку!» Отец спросил: «Но почему?» Отец ухватил одну из новых родственниц за задницу, родственница закричала: «Ура!» Все принялись выкладывать свои интимные тайны, Строгий сказал: «Вот видите, как с помощью алкоголя мы можем узнать правду, какой бы горькой она ни была!» Мама сказала: «Капли больше в рот не возьму!» Дядя сказал: «Мне скрывать нечего!» Отец сказал: «Все, что у меня на душе было тяжкого, я уже высказал, а сейчас перехожу к одним приятностям!» Мама воскликнула: «Слава Богу!» Однако отец сразу же понес околесицу, вставляя в нее имена, почти все женские, завершив все это заявлением типа: «Я самый умный!» Дядя крикнул: «Ку-ка-ре-ку!» Дедушка крикнул: «Штраумбенфельд!» Строгий спросил: «Это что, немецкий пароль?» Я ответил: «Что вы, нет, это алкоголь!» Солдаты сказали: «Всё, щас на руках бум ходить!» Отец сразу же вскочил на руки, дедушка тоже принялся передвигаться по самому краешку мебели, тетки вскрикнули: «Упадут – конец!» Шань Линь однажды, правда давно, заявил: «Пьяного даже боги оберегают!» Я повторил его слова. Дядя сказал: «Мой бог – женщина!» Остальные сказали: «Бог находится в бутылке, из которой постоянно надо отхлебывать!»
Все это происходило в сорок четвертом году, переполненном праздниками и другими, менее объяснимыми событиями. Дедушка спросил: «Откуда у нас столько народу?» Мама сказала: «Ага, сейчас ты спрашиваешь, а кто их всех сюда впустил?» Всё это были наши люди, все были веселы и очень пьяны. Люди восхищались: «Во даем, а?!» Мы смотрели на все с одобрением. Мама сказала: «И почему это человек, когда хочет что-то отпраздновать, обязательно возьмет и упьется?» Дядя сказал: «Госпожа сестрица, не нервируйте меня, такова жизнь!» Мы выставили наихудшие образцы жидкостей: растирание от ишиаса, одеколон, флакончики с надписью «Наружное!», все это мы выпили, после чего приступили к произнесению слов – этих слов не было ни в одном языке, даже в несуществующем. Люди пили из вышеупомянутых флаконов, больше всех выпил Иван Александрович Дубинский, наш товарищ. Все принялись расстегивать пуговицы на рубахах, скидывать ботинки, все говорили: «Ух как жарко!» Я сказал: «В комиксе про индейцев водка называется огненной водой!» Мама сказала: «Все-то ты знаешь!» Дедушка крикнул: «Индейцы кретины!» Дядя спросил: «Тебе-то какое до них дело?» Дедушка оправдался: «Да я просто так!» Дедушка беспрерывно что-то говорил, остальные говорили все меньше, видимо, под воздействием напитков. Кроме дедушки, каждый был в состоянии произнести лишь слово-другое, типа «У-ху!», и на этом кончал. Только дядя сумел выкрикнуть: «Кончай философию!» – после чего и он стал испускать только отдельные звуки без содержания, как смыслового, так и грамматического.