Серж уже любил этого пожилого человека; в его мыслях образ которого уже сложился, как образ героя и очень интересного человека, которого можно только любить и уважать.
— Пошла бы и я с вами, но мне нужно идти проведать того человека, которого Серж так обидел. Но, я пойду к Закревскому в следующий раз, если он сам к нам в ближайшее время не придет. Мне тоже с ним очень хочется повидаться.
— А что стало с той девушкой, которая тогда спасла вас от бандитов?
— Я тогда… — начала говорить мать Сержа, но Серж перебил её:
— При чём тут ты! Не мешай рассказывать.
Мать улыбнулась, а отец сказал:
— А та девушка с извозчиком дошли до деревни позже нас, они не могли перейти занятую бандитами дорогу. К вечеру на то место приехали красноармейцы, которым я отдал приказ в посёлке.
— Тот извозчик, — сказала мать, — как только явился домой, стал горевать, что где-то там осталась его лошадь. А через несколько дней красноармейцы привели ему его коня.
— При чём тут ты! — закричал Серж. — Папа, а что стало после с той девушкой?
— О, она осталась моей знакомой на всю жизнь.
— А теперь она где?
— Ты её очень хорошо знаешь. Только она теперь уже не такая молодая, с того времени прошло пару десятков лет.
— Откуда же я её знаю? — аж подскочил в своем кресле Серж. Где она?
— А вот она. Это твоя мама.
Серж откинулся на спинку кресла и раскрыл от удивления рот, не сводя глаз со своей матери.
6
Настенька Закревская в последнее время уже начала скучать без своей мамы. Особенно это случалось тогда, когда вечером, подготовив свои уроки, она ложилась в постель. Спала она на диване. В такое время дед её уже спал, и она оставалась одна сама с собой. Расстелив постель, перед тем как лечь, она высчитывала, сколько ещё оставалось до марта месяца, когда мама навсегда приедет из Москвы. Оставалось ещё много времени, и Настенька не могла дождаться: она быстренько подсаживалась к столу и писала маме письмо. Так было пожалуй каждый день. Каждое письмо было коротким. Когда собиралось письма три, Настенька слаживала их в один конверт и посылала в Москву. А потом гасила свет и, в приподнятом настроении, прислонялась лицом к оконному стеклу. Поздно ещё не было. По переулку проходили люди, иногда проезжала машина. Настенька любила, когда вечерами дул ветер. Тогда, лежа в постели, хорошо было слушать, как шумит голый клен около их окна, и кажется, что это какая-то бесконечная песня или долгий-долгий рассказ. В самом деле, это будто кто-то что-то рассказывает, интересное, важное и нужное. А ещё этот шум напоминает длинную-длинную дорогу, по обе стороны которой стоят деревни и города и везде живут люди. Проходят поезда, и пыхтят дымом паровозы, дымятся в небе заводские трубы, зеленеют луга, покачивается ржаное поле, в соснах слышен шёпот ветра, в речке блестит под солнцем вода. А как пахнут мокрой травой просторы речных берегов! А какое солнце восходит ясным утром! А какой огненный закат бывает в чистом небе! И как хорошо, что после осени бывает зима, а после зимы весна, а потом лето и снова осень. Сколько много всего на свете, и как хорошо быть посреди всего этого. И как хорошо, что посреди этого мира дед жил так, что есть теперь много чего рассказать своей внучке, Настеньке. И как хорошо то, что будет впереди! Осенью славно ожидать первый снег, а зимой — первую траву. И как радостно увидеть первый жёлтый листик на дереве. А самые наикрасивейшие листья бывают осенью на осинах. Какие краски! Шум ветра за окном переходит в тихую музыку, расплывается во что-то невыразительное, Настенька уже дремлет в своей постели, и наконец приходит сон, крепкий, сладкий и здоровый.
Ночь проходит, в один момент. Настенька просыпается уже утром. Десять минут она лежит и восстанавливает в памяти, что она будет делать в этот день, а после встает и быстро одевается. К этому времени уже готов завтрак, и дед уже заботится в кухоньке и весело подает оттуда голос:
— Раскачивайся, раскачивайся, малая, в школу скоро.
А Настенька всегда сделает деду сюрприз. Одевается она тихо, чтобы дед не слышал, и как только он позовет из кухни, чтобы она «раскачивалась», Настенька в один момент появляется на пороге кухни, готовая и одетая.
— А я уже раскачалась, — смеётся она и бежит умываться.
— Ах ты, мотылёк, — смеется дед и частенько подержит свою Настеньку около минутки на руках.
— Ты, может, будешь держать меня на руках и тогда, когда я стану большой? — говорит Настенька.
— О, если бы я дожил до того времени, когда ты будешь большая, — отвечает дед. — Ну, мотылёк, садись завтракать… А что мы сегодня приготовим на обед?