Свой закон диктует холод. Волка сводит он с ума.
Новогодний адский голод, он не тёща иль кума.
Никому не даст поблажки, в узел свяжет пищевод,
По спине бегут мурашки, просит пищи весь живот.
Служат Волку слух и зренье, чует запахи острей,
Настя для него — везенье! Надо ей помочь быстрей."
"Что, Яга, ты предлагаешь?" — задал Леший ей вопрос.
"Ты без времени встреваешь, как на привязи Барбос.
Расскажу, имей терпенье. Всем задания раздам.
Насти прекратим мученье, не сдадим её волкам.
Леший, ты хозяин леса, всё подвластно здесь тебе.
Дам тебе я в помощь Беса. Волка по другой тропе
Ты направишь в даль от Насти. Да подальше, чтоб верней.
Бес, скрути покрепче пасти стае волков, меж ветвей
Их запутай в самой чаще. Пусть плутают* в темноте.
Постарайся ты блестяще, чтоб забыли о еде."
"Ну, а мы, видать, без дела…" — подал голос Вурдалак.
Бабка глухо закряхтела: "Не пойму тебя, вахлак*.
Новогодний вечер ныне. Время доброе творить!
Почеши рукой в плешине, перестань без толка ныть.
Вид твой выдержит не каждый, а девчонка так совсем
Испугается клыкастой страшной морды. Ты бы шлем
Нацепил для маскировки, маску щёголя надел.
У Лисы учись уловкам. Здесь пока ты не у дел."
Ветер сдул с ветвей снежинки, захрустел от стужи наст.
"Ты ступай в деревню к жинке, покажи на что горазд.
Напугай Агапу злую, чтоб запомнила навек,
Не гнобила* молодую дочь Кузьмы. Устрой набег
На её дрянную хату. Да скажи за что страшишь.
Что Агапу, словно гада, даже пальцем сокрушишь."
Вурдалак был виртуозен, взяв с собою Упыря,
Быстро он исчез меж сосен, не теряя время зря.
"Вы займитесь женским делом в старенькой моей избе.
Уберите там умело, чтоб блестело всё везде.
Натопите жарче печку, испеките мне пирог,
В чугунке сварите гречку, постарайтесь сделать в срок"
Две кикиморы скорее поспешили в дом Яги:
Всё прибрать, сварить вкуснее, стряпать с клюквой пироги.
А тем временем старушка, спрятав ступу и метлу,
Сверху кинула дерюжку* и ушла с клюкой во мглу.
Вскоре подошла к девчонке. Та жива и не жива.
Еле дышит на ручонки. Иней, словно, кружева
Шалью лёг, упал на плечи, скрыл заплатки на платке…
Неожиданная встреча! Рада бабушке — Яге.
"Ах, ты милая, застыла. Я немного помогу.
Моя пташечка бескрыла, но об этом ни гу-гу.
Я живу в лесной избушке, тут минут пяток идти.
Вот надень-ка меховушки*, так согреешься в пути. "
Подхватив под руки Настю, повела к своей избе.
Та у холода во власти покорилась вся судьбе.
По тропинке шли неспешно, пробирались меж берёз.
Девушка была безгрешна, бабке жаль её до слёз.
"Повернись-ка к лесу задом, ко мне передом, изба.
Нам согреть девчонку надо, вся промёрзла до пупа."
А в избе тепло и чисто, пахнет кашей, пирогом…
Стол в скатёрке из батиста и кувшин с ржаным кваском.
Две кикиморы умылись, стали даже хороши,
В роль помощниц добрых вжились, хлопотали от души.
Чай кипит, сверкают свечи, пар идёт от пирога…
В новогодний зимний вечер собрала гостей Яга.
Сняли с плеч худую шубку, на скамейку лёг платок…
Удивлялись все поступку… Как отец родной так мог?
Не мужик он вовсе что ли? Не смог бабе дать отпор.
У Кузьмы своей нет воли? Бросил дочь. Какой позор!
Растирали руки, щёки, дали тёплые носки.
От бездушья были в шоке. Что за люди? Варнаки*!
А Кузьма, устав с дороги, на лежанку влез за печь.
Разболелись шибко* ноги. Он под шубу вздумал лечь.
В голове блуждали мысли: "Дочь я свёз на верну смерть.
Как бы волки не загрызли, и от вьюги круговерть.
Старовата одежонка. Новогодний жмёт мороз…"
В пятки спряталась душонка, мокрые глаза от слёз.
Раздувает мысли ветер, в голове то вой, то стон.
И Кузьма сам не заметив, провалился в крепкий сон.
Кто-то скрёб в окно Агапы, нагонял на бабу жуть,
Скрежетал когтистой лапой, не могла она вздохнуть.
В голове гудели звуки, из них сложились слова,
Затряслись от страха руки, закружилась голова,
Опустилась на колени, поняла — не просто так
За стеклом мелькают тени, там Упырь и Вурдалак.
Говорят о чём-то бабе, а душа дошла до пят:
"Ты подобна мерзкой жабе, попадешь, старуха, в ад.
Извести почто* хотела дочь супруга твоего?
Ты такое злое дело сотворила для чего?
Может хлеба было мало, иль сухих для печки дров?
Так чего же не хватало? Почему же отчий кров
Отобрала ты у Насти? Совершила тяжкий грех…
А спасти от волчьей пасти, дело это не для всех."
Затряслась совсем старуха, лбом поклоны Богу бьёт,
А слова влетая в ухо, опускаются в живот.
"Кайся, кайся, баба, Богу! Может быть тебя простит.
В лес ступай к ней на подмогу без претензий, без обид"
Словно сила колдовская подняла её с колен.
У порога кот зевая, манит лапой, будто в плен
Жёлтых глаз попала баба, одевается, молчит.
Наблюдает кот и как бы одобрительно мурчит.
Дверь сама собой открылась. Кот с Агапой за порог.
Вьюга быстро усмирилась, словно кто-то им помог.
Впереди мелькала спинка чисто чёрного кота,
Незаметная тропинка привела их без труда
К старенькой лесной избушке, где волшебница жила.
Падал елям на макушки белый снег, как купола.
Он искрился в синем свете миллиардами огней,
То они подобны меди, то багрянец из лучей…
Хрусталя сверкала россыпь, а под нею жемчуга.
Лёгкий ветер сделал осыпь, вышла встретить их Яга.
"Заходи, Агапа, в гости. Есть о чём поговорить.
Чтоб не лопнула от злости, а могла спокойно жить."
Здесь в избушке так уютно, чисто прибрано, тепло.
Что случилось, помнит смутно, непонятно что скребло.
За столом сидят девицы, а на жёрдочке Сова.
Пар колечками клубится, светит медью самовар.
Пироги на блюде горкой, ароматно пахнет мёд,
Каравай с румяной коркой — всё так манит и влечёт.
Средь гостей сидит Настёна, и здорова, и жива.
Не сдержала баба стона, ни жива и не мертва.
Перед ней упав, Агапа стала каяться в грехах.
Кот нализывая лапы, сел у Настеньки в ногах.
А Кузьме той самой ночкой новогодний снился сон,
Что домой вернулась дочка. Очень рад и счастлив он.
Помирила всех Ягуша. Пили чай и ели мёд.
Кто про Настю сказку слушал встретит славно Новый Год!