Остальные повреждения носили второстепенный характер и были вызваны, скорее всего, падением на брусчатку и последующим трупным окоченением в сочетании с долговременным воздействием холодной воды на неподвижно лежащее, бездыханное тело».
Да уж, нет слов… Отвратительно, чудовищно, мерзко! Зверское, бесчеловечное злодеяние – к тому же, еще и трусливое. Нападение со спины – что может быть более подлым? Сволочь, я тебя отыщу! Правосудие непременно свершится: «И не уйдешь ты от суда мирского, Как не уйдешь от Божьего суда».
Впрочем, Dei Judicium[22] – этого слишком мало. Ирод, кем бы ты ни был, – поверь… Поверь и послушай: сидеть тебе в застенках Великого следствия до тех пор, пока мучительная смерть не оборвет твое жалкое, никчемное существование! Таково мое слово – слово Начальника следствия!
– Все ясно, Йакиак! Прочитал. И что за изверг мог сие совершить? Не верится, что Настоат на такое способен. А уж тем более доктор… Хотя, конечно, чужая душа – потемки.
– Да, ваше светлейшество, вы, как всегда, правы! Произошло невиданное лиходейство… Однако есть еще один момент, который повергнет вас в шок. Все гораздо хуже, чем вы можете вообразить!
Глаза Дункана загораются лихорадочным блеском.
– Так-так, и что же? Заинтриговал!
– Подождите секунду, господин Клаваретт! Прежде чем перейти к следующей части – позвольте уладить еще один вопрос относительно жертвы. Сегодня у вас есть возможность осмотреть тело убитой, пока его не предали земле. Кто знает, вдруг это что-нибудь даст? «Вчера было рано, завтра будет поздно» – планируется погребение тела.
Начальник следствия морщится.
– Йакиак, это, наверное, ужасное зрелище! Скажи, а ты лично осматривал тело?
– Ваше благородие, никак нет… Этого и не требовалось – протокол составлен лучшим патологоанатомом и криминалистом Ландграфства – Ганнибалом Бокассой. У меня нет ни единого сомнения в его компетентности! И тем не менее – я настоятельно рекомендовал бы вам посетить морг: как член властной Триады, вы зрите дальше, острее и глубже всех нас… Быть может, мы что-нибудь упустили.
Дункан вздыхает. На мгновение прикрывает глаза. Нерешительность склизкой змеей вползает ему в сердце.
Надо, надо осмотреть тело! Чувствую, это необходимо… Но одна мысль о смердящем, гнилом трупе заставляет меня содрогаться… Что со мной стало? Было столько военных кампаний – я видел сотни оторванных рук, ног, голов; видел людей, пробитых ядрами и затоптанных лошадями; видел несчастных, молящих об избавлении, и счастливых, обретших, наконец, успокоение перед смертью. Горы, целые горы трупов, припорошенных первым снегом…
Тогда эти ужасы меня не пугали… Да, противно; да, мерзко – но душа моя была к такому готова. Война – что тут поделать? Принимал все как данность. А столь сильного отвращения, я бы даже сказал животного страха, как при мысли об осмотре тела убитой, я отродясь не припомню.
Но не идти в морг нельзя – могу упустить что-нибудь важное… В конце концов, это мои прямые служебные обязанности, упомянутые в Инструкции Начальника следствия. Впрочем, сей аргумент, признаемся честно, для меня мало что значит. Инструкции, приказы, постановления пишутся идиотами и для идиотов – они нужны лишь тем, кто не способен мыслить самостоятельно; кто не может или не хочет брать ответственность на себя и, подобно собаке на привязи, отказывается прислушиваться к голосу разума.
Как неспокойно внутри! Интуиция говорит, что надо решаться…
Стоп! Есть идея! Поручу осмотр толпе моих тупых и бездарных помощников. Пусть эти крысы займутся наконец делом, а не слежкой за мной и сочинением кляуз. Пойдут все, кроме Йакиака, – негоже ему тереться с этим отребьем. Да и зрелище полуразложившегося трупа – не из приятных; поберегу Малыша для более чистой работы… Решено, так и поступим! Отлично!
– Йакиак, не беспокойся – я все организую. Сам пойти не могу, слишком много бумаг накопилось… Однако ничто не ускользнет от внимания Великого следствия! И да упокоится красавица с миром – завтра приступайте к захоронению.
Дункан задумчиво смотрит в одну точку. Руки, протянутые к керосиновой лампе, не хотят согреваться; от сквозняков давно нет спасенья. Холодная, промозглая осень держит Город в цепких объятиях; от нее не укрыться – ни внутри, ни снаружи. Наверное, так будет всегда.
Вздохнув, Начальник следствия продолжает:
– Ладно, что у нас дальше? Кажется, ты хотел рассказать о чем-то исключительно важном.