Регламент предусматривает возможность придания качеств ЕИЛ следующим исполнительным документам: 1) судебное решение; 2) судебное соглашение (в частности, мировое соглашение) и 3) аутентичные документы по бесспорным требованиям (par. 1 Article 3).
Причем под судебным решением понимаются как собственно решения судебных органов, так и постановления судебных исполнителей (par. 4 Article 4).
К аутентичным относятся документы, определяемые государством в качестве бесспорных, а также в некоторых случаях административные соглашения (p. "B", par. 3 Article 4).
Вполне очевидно, что введение упрощенного порядка, исключающего какую-либо предварительную проверку со стороны исполняющего государства, должно сопровождаться созданием эффективных механизмов судопроизводства, которые гарантировали бы исполняющему государству, что все основные процессуальные права должника ни в коей мере не были ущемлены в стране выдачи ЕИЛ. Для этого регламент значительное внимание уделяет "минимальным стандартам", соблюдение которых выступает предпосылкой такой выдачи. В основном они направлены на проверку факта информированности должника о состоявшемся процессе и вынесении в отношении его соответствующего судебного акта.
В регламенте содержится важное положение, запрещающее применение в национальном законодательстве любой юридической фикции, приводящей к выводу о соблюдении минимальных стандартов (p. 13 Reg. 805/2004). Иными словами,
недопустимым является, к примеру, установление каких бы то ни было презумпций получения должником уведомления без фактического совершения действий по его вручению <1>.
<1> Любопытно, но, запрещая использование юридической фикции, регламент сам же ее и применяет. Так, предположение о бесспорности требования, основанное на бездействии должника (неучастии в процессе, непредставлении отзыва на иск или неиспользовании возможности обжалования решения), является лишь косвенным свидетельством бесспорности, что в известной степени приобретает черты юридической фикции, т.е. придания явлениям не характерных им с самого начала юридических свойств. По меткому определению французского дореволюционного правоведа Генри Дюмериля, фикция обозначает предположение какого-либо факта или качества, предположение, нередко противоречащее действительности, но рассчитанное на то, чтобы произвести известные юридические последствия (см.: Dumeril Henri. Les fictions juridiques. Paris, 1882. P. 5 (ссылка приводится по: Дормидонтов Г.О. Классификация явлений юридического быта, относимых к случаям применения фикций. Казань, 1895. С. 6)).
По оценке некоторых зарубежных правоведов, к слабым местам ЕИЛ относится возможность чрезмерного усмотрения государств - членов Европейского союза в вопросах введения и вступления в силу названного листа, а также контроля за соблюдением "минимальных стандартов", что потенциально позволяет сужать границы регламента до минимума <1>.
<1> См.: Necroshyus V. European write of execution - purposes and problems of putting into effect // Comparative Law: science, methodology and academic discipline: Materials of the International Scientific Practical Conference (Krasnoyarsk, Sept. 25 - 26, 2008): In 2 Vol. Vol. 1. P. 115.
Думается, едва ли стоит это относить к упущениям объединенного европейского законодательства. Необходимо отдавать себе отчет в том, что любой подобный акт выступает результатом компромисса между интересами различных государств и множеством уникальных правопорядков.
В целом следует признать, что, несмотря на имеющиеся проблемы, связанные с реализацией механизма ЕИЛ, сам факт создания системы, в основу которой положено доверие к качеству правосудия за пределами страны исполнения, без преувеличения является революционным шагом в интернационализации процесса защиты гражданских прав и законных интересов лиц вне зависимости от места осуществления функции по рассмотрению спора.
Проводя сравнительный анализ отечественной модели признания иностранных судебных актов и европейской практики решения данных вопросов, возможно отметить определенную схожесть между системами экзекватуры и проверки соблюдения "минимальных стандартов". Речь, в частности, может идти о таком основании отказа в признании на территории России иностранного судебного решения, как отсутствие возможности участия должника в судебном процессе вследствие его неизвещенности. Как указывалось ранее, европейские "минимальные стандарты" также в основном связываются с фактом информированности должника.
В то же время принципиальным различием рассматриваемых моделей выступает отказ в Регламенте N 805/2004 от ссылок на ordre public, что безусловно сохраняется в отечественном законодательстве. Кстати, именно данное положение является наиболее дискуссионным и в самом Европейском союзе, нередко подвергаясь критике <1>.
<1> Ibid. P. 123.
Едва ли уместно проводить прямые параллели между российским и европейским подходами к вопросам признания и исполнения иностранных судебных решений, которые не в последнюю очередь обусловлены общим уровнем развития интеграционных процессов в законодательстве.
В то же время система экзекватуры, доставшаяся нам еще с советских времен, а также потребность заключения преимущественно двусторонних международных договоров выступают сегодня сдерживающим фактором в создании если не единого, то хотя бы в значительной степени более интегрированного правового пространства.
Как представляется, на первом этапе мы должны смелее применять принцип взаимности, что будет способствовать созданию положения, при котором Россия сможет взаимодействовать с "дружественными" ей правопорядками, а это, в свою очередь, позволит в будущем ставить вопрос об отмене с такими государствами системы экзекватуры и введении упрощенного порядка признания и исполнения судебных решений, а быть может, и создании института, схожего с ЕИЛ.
Рассматривая признание и исполнение иностранных судебных (арбитражных) решений, основное внимание уделяют предпосылкам такого признания, различным процессуальным аспектам, а также основаниям отказа в признании и их обоснованности. При этом непосредственно процедура исполнения иностранных решений, как правило, остается за рамками.
Ни для кого не секрет, что следующая за признанием иностранного судебного (арбитражного) решения процедура исполнительного производства находится уже в сфере сугубо национального правового регулирования.
Глобализация мирового хозяйства предопределяет потребность в создании унифицированной системы принудительного исполнения судебных (арбитражных) решений вне зависимости от страны их вынесения, что вовсе не должно рассматриваться как некая утопия. При этом самобытность организации профессии судебного пристава в том или ином государстве отнюдь не должна препятствовать унификации базовых процедур принудительного исполнения.
5. Исполнение процессуальных актов судебного пристава-исполнителя за пределами территории РФ
Ряд исполнительных действий судебный пристав-исполнитель вправе совершать не только на всей территории РФ, но и на территориях иностранных государств (ч. 2 ст. 64 Закона об исполнительном производстве). К данным исполнительным действиям законодатель относит следующие:
- запрос необходимых сведений у физических лиц, организаций и органов, находящихся на территории РФ, а также на территориях иностранных государств, в порядке, установленном международным договором Российской Федерации, получение от них объяснения, информации, справок;
- дача физическим и юридическим лицам поручения по исполнению требований, содержащихся в исполнительных документах;
- в целях обеспечения исполнения исполнительного документа наложение ареста на имущество, в том числе денежные средства и ценные бумаги, изъятие указанного имущества, передача арестованного и изъятого имущества на хранение;