– Подними руки!
Дув послушался, и тут же почувствовал, как на его ладони легли фолианты. Пальцы упёрлись в прохладные металлические заклёпки. Руки тут же заныли от тяжести, но Дув старался держать их, не позволяя книгам упасть.
– Не сгибать локти! – Киаран прикрикнул, так что внутри у Дува всё сжалось от страха, – Выдержишь ли ты тяжесть знаний? Сможешь с ней справиться?
Святой отец продолжал стоять рядом, наблюдая, как лоб мальчика покрылся потом, как Дув изо всех сил терпит и сжимает зубы. Но простоять так долго у Дува не получилось, левая рука потеряла чувствительность и сама собой опустилась вниз, тут же за ней последовала и правая. С грохотом книги упали на пол, ремешок на одной из них лопнул, и страницы раскрылись веером, на секунду обнажая перед Дувом аккуратный почерк неизвестного писаря.
– Бестолковый! Ты такой хилый, что тебя даже на ферму не продать! – Киаран пнул Дува в плечо, и мальчишка грохнулся на пол.
От обиды и бессилия Дув чуть не расплакался, но подавил слёзы и встал. Он осторожно поднял по очереди книги и положил их на кресло.
– Извините, мне жаль, в следующий раз я точно выдержу, – Дув старался не подавать виду, что ему больно, хотя место, куда пришёлся удар, ныло.
Лицо отца Киарана не выражало ничего, кроме брезгливости. Он вернулся к двери, отпер её и велел Дуву возвращаться, как только тот сможет держать в руках что-то тяжелее ложки.
***
Мальчик воспринял слова Киарана очень близко к сердцу, теперь он старался сам носить воду на кухню и стирку, помогал Эбигейл с тяжёлыми мешками и всё время норовил помочь колоть дрова или передвинуть котелок с супом. Однако, всё что он делал на самом деле – мешался под ногами. Но Эбигейл и Дейрдре позволяли ему “помогать” и даже давали поручения, особенно Дуву нравилось всё, что связано с поднятием тяжестей. Поэтому вскоре его основной обязанностью стал перенос таза со стиранными вещами. Даже когда у него не получалось, всё, чем ему это грозило – оказаться лицом в мокром тряпье, а вот женщинам приходилось перестирывать всё снова, но ни Эбигейл, ни Дейрдре не сердились на Дува за это.
В приюте между тем происходили перемены: отец Киаран каждую неделю собирал в повозку несколько сирот и увозил их. Обратно он всегда возвращался один. Сперва исчезли почти все обидчики Дува: сильные мальчишки и задиристые девчонки оказались в повозке одними из первых. А когда выпал снег, тёмные коридоры приюта оказались совсем безжизненными. Остались лишь Дув, Дейрдре, Этна и её брат Пол. Но они оба не в состоянии были покинуть даже собственной комнаты: Этна от рождения была слепа, а Пол лишился ноги, после того, как однажды неудачно спрыгнул с крыши. Так что по вечерам к ужину собирались теперь лишь трое. Прежде казалось, что стол невероятно мал, теперь же его массивность удручала. Для экономии свечи жгли только на одном его углу, за которым сидели втроём Дув, Дейрдре и Эбигейл. Дув и не заметил, как женщины, которые вырастили его, изменились. Дейрдре вытянулась, начала носить корсет и собирать волосы заколкой. А Эбигейл напоминала землю, покрытую первым снегом: она почти вся поседела, но кое-где всё ещё виднелись каштановые пряди.
– Чего ты не ешь, милая? – женщина придвинула тарелку ближе к Дейрдре, – Может, согреть тебе молока?
Дейрдре лишь мотнула головой и нехотя опустила ложку в похлёбку:
– Никого кроме нас и не осталось. – Девушка смолкла, в её глазах заблестело тусклое пламя свечи, но она быстро сморгнула слёзы и тихо спросила: – Как вы здесь одни?
– Ты куда-то уезжаешь? – тут уже и Дув перестал есть.
Но Дейрдре ему ничего не ответила, а когда он перевёл взгляд на Эбигейл, та лишь мрачно покачала головой. Последнее время она всё чаще так делала: вместо слов смурно качала головой. Ветер задребезжал слюдяным стеклом, напоминая о непогоде снаружи. Отодвинув в сторону еду, Эбигейл тяжело поднялась и, охая, ушла закрывать ставни. Вернулась она не одна.
Киаран стряхнул с плеч мокрый снег, снял капюшон и, оставляя на полу грязные следы, занял место во главе стола. До его лица свет не доставал, и Дув гадал о настроении пресвитера по тяжёлому дыханию. Но Эбигейл тут же поставила рядом с ним ещё один подсвечник. Сердце мальчишки замерло. От ужина священник отказался. Дув почувствовал, как Дейрдре вцепилась холодными пальцами в его коленку. Но всё внимание Киарана в этот раз досталось совсем не ей.
– Дув, – громкий голос прокатился по пустому дому и вернулся эхом, – Отныне ты не будешь нам обузой. И для тебя я нашёл работу.
С лица Эбигейл исчез румянец, но в остальном она сумела сохранить спокойствие. Дейрдре отпустила ногу Дува и прижала руки к груди.