– Неуместно в своей исповеди упоминать грехи других людей. Ты должен говорить лишь за себя! – Тон мужчины не изменился, но теперь спокойствие в его словах звучало угрожающе.
Дуву стало не по себе, он понял, насколько глупо и жалко выглядит, насколько он беззащитен. Но он не хотел сдаваться, почти плача юноша взмолился:
– Он бил нас! Он отдал Дейрдре в жены садисту! Я не знаю, где остальные сироты и живы ли они! Прошу вас, услышьте меня!
Инквизитор встал, показывая, что не намерен продолжать исповедь в таком духе:
– Приходи, когда захочешь замолить свои грехи, – он снова занял место на скамье, близь алтаря, – Если дитя поступает глупо, не должен ли родитель облагоразумить его хотя бы и розгами? Иной раз чадо своим непослушанием вынуждает отца поднять руку. И разве чадо не должно быть благодарно за урок, пусть и за суровый, но урок?
– Благодарно? – Дув почувствовал, как из-под ног уходит земля, как руки сжимаются, а пальцы больно впиваются в ладонь. – Он заставлял меня… Вы должны мне помочь! Если не мне, то Дейрдре! Разве вы не должны помогать нуждающимся?
– И в чём вы нуждаетесь? – Говоря инквизитор даже не смотрел в сторону мальчишки, – У вас есть кров над головой, у твоей сестры есть муж. Вы не умирайте от голода, не страдаете от холода. Передо мной лишь капризный ребёнок.
Дув понял, что должен произнести это. Рассказать о том, что так долго скрывал ото всех, что считал своей самой страшной и позорной тайной. Но если он не расскажет сейчас, то не сможет спасти Дейрдре:
– Пресвитер насиловал меня.
Но инквизитор остался неприступен, он холодно отрезал:
– Ты ещё и лжец!
– Дейрдре! Она всё видела!
И, словно почуяв, что нужна, Дейрдре вошла в часовню, а за ней и Киаран. По лицу святого отца Дув понял, что они оба всё прекрасно слышали. Отступать было некуда. Дейрдре опустила взгляд в пол, к губам она прижимала окровавленный платок.
– Дейрдре, дитя, – её появление наконец-то заставило инквизитора повернуться и встретиться взглядом сперва с напуганным Дувом, а после и с пресвитером. – Ты можешь подтвердить слова Дува?
– Скажи то, что считаешь нужным, у нас нет времени на пустую болтовню. – Отец Киаран опустил руку на плечо девушки и обратился к инквизитору, – Она знает, где прячется тварь. Давайте скорей закончим это представление.
– Говори, дитя.
Дейрдре вытерла губы, оставив на подбородке неаккуратный алый мазок. Ей не хватило сил взглянуть на Дува, она быстро прошептала:
– Он говорит неправду, – и выскочила прочь.
– Вы всё слышали, инквизитор, а теперь, нам пора! Возьмите арбалет. – От голоса Киарана внутри у Дува всё сжалось, он вдруг понял, что вечером его скорей всего забьют до смерти розгами.
Часовня снова опустела, Дув хватал ртом воздух, не в силах отдышаться. Его душили страх и боль от предательства Дейрдре. Голова кружилась, мир перед глазами темнел. Мальчику казалось, что он простоял так вечность, на самом деле его сердце не успело сделать и двух ударов, когда новая страшная мысль заставила Дува сорваться с места: “Безумная госпожа! Она может помочь! Нельзя дать убить её!”
Забыв обо всё остальном, мальчишка выскочил на улицу, отец Киаран как раз заходил внутрь приюта. Он шагнул в тёмный коридор и с громким хлопком закрыл за собой дверь. Дув бросился следом. Спрыгнув с крыльца прямо в слякоть, Дув на одном дыхании добежал до приюта и вошёл следом за пресвитером. Его обувь оставляла на полу грязные следы, а половицы отзывались на каждый шаг жалобным скрипом. Инквизитора и Киарана было не видно, Дув пытался успокоить сердце и вслушаться, силился понять, куда пошли мужчины, но слышал лишь собственное дыхание. “В погребе! Где же ещё!” – мелькнула в мыслях догадка. Погреб – тесная тёмная яма, зимой в ней хранились овощи, когда Дув младше, он до дрожи в коленках боялся туда спускаться, поэтому Дейрдре всегда делала это вместо него. Поняв, куда надо идти, мальчишка сразу же перешёл на бег.
Но опоздал.
Раздался истерический высокий смех, его оборвал глухой удар и следом ужасающий вопль, будто дикое животное попало в капкан и стонало от боли и страха. Дув не успел остановиться. Он с размаху врезался в спину отца Киарана и замер. Инквизитор поднял над собой отрубленную женскую голову. Длинные черные волосы впитали кровь и слиплись. Глаза безумной остекленели, а губы замерли в оскале, обнажив огромные жёлтые клыки. Дейрдре попятилась, вид обезглавленного тела напугал её. Пальцы девушки сами собой разжались и перемазанный кровью платок упал к её ногам.