– Дув, я должна идти, прости, я сделала, как она хотела… – глаза Дейрдре наполнились слезами, – Я сделала, как она хотела.
– Тебе дурно? – Киаран попытался поддержать Дейрдре за локоть, но она с силой оттолкнула его, да так, что мужчина отшатнулся.
Дув заметил, что Дейрдре более не горбилась, она держалась прямо и уверенно. В последний раз украдкой взглянув на Дува, Дейрдре стыдливо потупилась, стоило их взглядам встретиться.
– Не беспокойся обо мне… И о ней. Я сделала так, как она хотела.
Ловким прыжком Дейрдре увернулась от очередной попытки отца Киарана схватить её. Инквизитор плечом грубо отпихнул Дува в сторону, упёр в пол арбалет и зарядил его. Мальчик не смог удержать равновесие и ударился о стенку, но на ногах устоял. Хлопнула тетива, болт воткнулся в стену, прибив собой прядь рыжих волос. Дейрдре успела убежать.
– Седлайте коней, мы должны догнать её! – Хриплым басом скомандовал пресвитер.
– Нет нужды. В ближайшие дни она будет прятаться, а нам должно выспаться и предать убитую тварь земле. – Инквизитор снял шляпу и вытер ею пот с лица, – Юноша, беги на кладбище, скажи смотрителю, что от меня. Он знает, что делать.
– Нет, – Киаран опустил руку на голову Дуву, – Отправляйся в свою комнату и не смей выходить из неё до завтрашнего утра, но на рассвете жду тебя в кабинете. Преподам тебе последний урок.
Дув уже знал, что это будет за урок. Киаран не простит ему подобное непослушание. Последний родной человек для Дува – Дейрдре, бросил его. Безумная госпожа мертва. В душе у Два осталась только пустота. Он лежал в холодной постели без движения и слушал, как к часовне стекаются люди, как они обсуждают смерть богачей, как всхлипывает Полина. После короткой службы вынесли два гроба. Никто не говорил ни о монстрах, ни о странности этих смертей. Киаран и инквизитор обставили всё так, словно женщина скончалась от болезни, так долго мучившей её, а муж ушёл следом. Его сердце разбилось, не выдержав горя.
Дув остался без работы. Он больше никому не нужен. Никто не будет ждать его, даже пусть и ради того, чтобы он надраил до блеска полы. Сейчас Дув был бы рад даже строгой Полине. Но мальчик лежал в полном одиночестве в промёрзшем и опустевшем доме. Он нащупал ранки, оставшиеся от крысиных зубов, провёл по тонкой корочке, стянувшей кожу: “Что ты сделала с Дейрдре? Ты ей помогла?”
Дув перенёс на свою кровать все одеяла, но они совсем не согревали. Мальчика била мелкая дрожь, но он не понимал, это от холода или от страха. Есть не хотелось, жажда его не мучила тоже. Хотелось уйти, пока есть возможность. Но идти было некуда. Дув понял, что с самого рождения он не был никому нужен, мать бросила его, отдала каким-то бродягам, которые издевались над ним всю жизнь. Даже Эбигейл и Дейрдре он был не нужен, он только мешался. Слабый, тощий, жалкий. Потому отец Киаран и издевался над ним, он знал, что Дув не сможет ответить. Потому Дейрдре и сбежала, она знала, что Дув не сможет её защитить, что мальчик сам нуждается в спасении. И ведь в самом деле он всегда боялся уйти и боялся противостоять Киарану в одиночку. Потому мальчишка так обрадовался возвращению Дейрдре. Все эти годы он со смирением склонял голову и делал всё, что ему говорят, надеясь добиться расположения людей, которым он безразличен. Безумная была права, они никогда бы не приняли его, даже Эбигейл, даже Дейрдре. В конце концов, когда на чаше весов оказалась не её, а его жизнь, она не встала на его сторону. Молчала с самого начала и до конца.
“Предательница!” – мысли Дува уводили его всё дальше от реальности, любовь, что он испытывал прежде к Дейрдре сменилась сперва болью, а затем ненавистью. Эбигейл больше не казалась ему доброй, он видел в ней трусливую бабу, она тоже наверняка знала, что Киаран вытворяет с Дувом, но делала вид, что не замечает – так он решил. Взглядом Дув нашёл на полу крысиную нору: “Почему ты помогла Дейрдре? Почему не мне? Ты тоже считаешь меня слабаком?”
Небо потемнело, до рассвета оставалось совсем ничего. Дув решил, что с удовольствием выучит последний урок. Он спокойно оделся, скинул с кровати одеяла и тонкий матрас. Нож всё ещё был там. Теперь он выглядел так глупо: маленький, кривой, с хлипкой рукоятью.
– Как раз под стать мне, – Дув улыбнулся.
Никто не прибирал часовню после похорон. Скамьи стояли криво, оплывший воск стёк на пол причудливыми узорами. Сквозь тишину слышно было, как трещат дрова в камине кабинета. Из тоненькой полосочки света под дверью разливалось тепло. Дув знал, что пресвитер уже ждёт его. Наверняка дремлет в своём кресле. Он постучался.
– Входи! – голос Киарана звучал сухо и пренебрежительно.