А под землёй открывается свой мир, такой непохожий на тот, что наверху и одновременно совершенно такой же. Бесконечное число насекомых и их личинок копошатся вокруг, одни впиваются в корни и друг в друга, другие замерли, проспали весну, и теперь уже рискуют никогда не проснуться.
Окружённый непроглядной тьмой, Дув замер. Грязь набилась ему в рот и нос, залепила глаза и не давала вдохнуть. Будь он обычным живым человеком, он бы наверняка задохнулся, раздавленный землёй. Но Дув был вампиром, и земля словно колыбель окружила его, такая же холодная, как и он сам, и укрыла от смертельного солнечного света. Сколько он так пролежал, Дув не знал, но всё это время он снова и снова прокручивал в голове один только вопрос: “Почему я не заметил, как он выпал из седла?”
Раны, оставленные людьми, болели и чесались, юноша чувствовал, как мучительно долго срастаются их края. Дув не знал, сколько раз успело солнце взойти и снова сесть, время для него замерло, и только усиливающаяся жажда напоминала о том, что рано или поздно вампиру придётся вылезти из своей норы. Осторожно раздвигая почву его пальцы, словно тонкие стебли травы, тянулись наружу, к взошедшей полной луне.
Жажда вела его тело, оставив разуму лишь наблюдать за всем со стороны. Дув нашёл неподалёку раздувшийся труп лошади, обогнув его, вампир ринулся прочь из леса. Он бежал инстинктивно, старясь уловить в воздухе хотя бы намёк на человеческий запах: дым костра, приглушённый звук голосов или отдалённый собачий лай. Но лишь уходил всё глубже в лес, петляя меж деревьев. С рассветом он зарывался обратно в землю или прятался в дупло гнилого дерева, а с наступлением ночи продолжал бежать.
Сперва ему на пути встретился одинокий пустой домик, Дув укрылся в нём на день, надеясь застать хозяина, но никто не объявился, тогда он продолжил путь. Скоро он вышел на тропу, а затем и к небольшому скоплению простеньких жилищ. Обойдя деревню по краю, Дув сражался с собой, он не хотел никому причинить вреда, но жажда, безумная жажда ломала болью всё тело, затуманивая взор алой пеленой. Увидя крупную упитанную корову, вампир не раздумывал, он запрыгнул на неё и впился зубами в горло. Дуву казалось, крова огромная, а он маленький мелкий паразит, присосавшийся к ней. Животное пыталось сбросить его, истошно мычало призывая хозяев и металось, поднимая копытами сено и навоз. На шум выбежал хозяин коровы, он ругался на французском, пытаясь подойти к брыкающейся скотине. Обессилев от потери крови, животное наконец упало.
– Мерзкий хорёк!
В ту же секунду, Дув спрыгнул в сено и ловко уворачиваясь от тяпки, выскочил наружу, а затем ускакал обратно в лес сквозь необычайно высокую траву. Шевеля изо всех сил короткими лапками и изгибая тело, чтобы бежать быстрей, юноша не сразу понял, что он и вправду превратился в хорька. Его разум прояснился только в тот момент, когда он нырнул в кроличью нору. Загрызя её хозяина, Дув снова попытался утолить жажду, но то ли кровь зверей не обладала нужными свойствами, то ли он настолько обессилел, но облегчение приходило лишь на недолгий миг. К следующей ночи юный вампир понял, что ему придётся убить человека.
“Убей или будь убитым” – набатом звучал голос Людовика.
Боль и страстное желание выжить привели Дува обратно в деревню. Он знал, что нужно действовать тихо, на крики может сбежаться вся деревня, а раны ещё не до конца затянулись. Жалкий грязный вид юноши вызывал у хозяев дома брезгливость, но его молчаливая мольба в глазах и протянутые вперёд руки, ищущие любой помощи, растопили сердца. Дув прекрасно знал, что не обладает красноречием Людовика, но старался изо всех сил. Он говорил полуправду о том, что бандиты в латах выгнали его из дома, и что он брёл сквозь лес много дней.
– Совсем распоясались, и ведь ничего им не будет… Гнать надо в шею всех этих… Дерут так, что самим не остаётся, а теперь ещё и из дома гонят! – Крестьянин в сердцах топнул деревянным сабо по полу.
Дальше он уже справился и додумал всё сам, так что вампиру не пришлось ничего говорить, только молча кивать. Еды в доме было едва ли достаточно для всей семьи, и Дуву от того было ещё грустней. Он с трудом глотал пустую кашу. После скудного ужина, юноша лёг в углу и замер, изображая, что уснул. И только когда в доме стало тихо, он по очереди свернул шею каждому, кто ещё недавно сидел с ним за одним столом. Вампир действовал быстро, из уст убитых не успело сорваться ни крика, ни стона, только короткий предсмертный выдох.
Словно эхо внутри бесконечного колодца звучал в голове голос Людовика, когда Дув не без наслаждения осушал одно тело за другим. Кровь в трупах быстро остывала, но всё равно утоляла жажду гораздо лучше коровьей.