Первой зааплодировала старуха, затем она достала крошечный носовой платочек и утёрла им слёзы, стекавшие уже с самого подбородка. Тогда ожили и остальные слушатели, они просили ещё и ещё. Дув продолжал играть почти до рассвета, а затем нескромно поинтересовался, может ли он остаться здесь на день.
– Более того, – старуха жестом подозвала его к себе, а когда вампир подошёл, сжала его руки в своих горячих ладонях, пахнущих парфюмированным мылом и табаком, – Вам просто необходимо здесь остаться! Я прошу вас остаться! Выделите ему комнату, какую хочет. Скажите только, юное дарование, как вас зовут?
Раздумывать Дув не стал, и хоть он ясно помнил своё имя, но теперь только понял, как был прав Людовик, оно ему совершенно не подходит, потому назвался:
– Ричард.
– Ох, Ричард, – повторила старуха, немного исказив имя на французский манер, смягчив и растянув звук “ч” в середине.
***
1806 год
Мадам Мерсие оказалась невероятно щедрым и понимающим инвестором. Очень скоро Дув, а ныне Ричард, давал концерты на всех популярных у парижан площадках. К его странностям быстро привыкли и даже считали очаровательными признаками истинного гения. Поклонники и просто желающие послушать, как они думали, юное дарование, набивали залы битком, даже несмотря на то, что концерты Ричард давал исключительно ночью.
Музыка порой заставляла его забыть о жажде, но всё же когда она возвращалась, то наступала с новой силой. Из-за обретённой известности, вампиру приходилось быть осторожней. Ему казалось, что его преследуют, и если он хоть разок оступится, в Париж явится облачённый в железо инквизитор, и сожжёт город до тла, желая достать одного единственного вампира. Подобных себе Ричард так и не повстречал.
Сегодня вампир вновь позволил себе увлечься и закончил концерт только под самое утро. Времени на охоту не оставалось. Предвкушая мучительные тринадцать часов, вампир закрылся в своей комнате вместе с несколькими графинами вина. Он медленно осел на тахту и вытянул ноги, готовясь. Дверца шкафа позади скрипнула, лёгкие шаги пересекли комнату, и перед Ричардом оказалась женщина небольшого роста, богато одетая, румяная, с едва проклюнувшимися морщинками возле рта.
– Вы кто? – Собственный голос отдался в голове болью.
– Ваша горячая поклонница. Вы себя нехорошо чувствуете, мне позвать кого-то?
Видно было, что гостья уже и сама не рада, что решилась на такую авантюру, но она до последнего надеялась, что музыкант не прогонит её. Ричард же едва справлялся с жаждой, а раскрасневшаяся от смущения кожа манила его теплом…
– Убирайтесь! – Ричард представил, как он объясняться с мадам Мерсие, откуда у него в комнате мёртвая женщина.
Но гостья не желала уходить, наоборот, девушка вдруг схватила графин с вином, откупорила, наполнила фужер и протянула музыканту. Приятная и ароматная она оказалась слишком близко, от желания выпить её вампира удерживал только страх, что Мерсие выставит его на улицу, и он снова останется один и без музыки. Ричард резко отмахнулся, попал по бокалу и разбил его. Осколки разлетелись в стороны, гостья вскрикнула и упала, прижимая руки к груди. Сквозь её пальцы сочилась кровь. Обезумев от запаха, Ричард потерял контроль над собой, он тут же оказался рядом, схватил её за горло и прижал к полу. Женщина даже не пыталась сопротивляться, она со страхом наблюдала за действиями своего мучителя, всё ещё не понимая, что происходит. В её мыслях никак не могло созреть осознание, что кумир может навредить ей. На сцене он казался чувственным, притягательным, как он мог превратиться в скалящегося монстра, который вдруг предстал перед ней?
Прильнув к ладони испуганной гостьи, вампир принюхался, а затем впился зубами в кожу, выгрызаясь в сухожилия, ломая тонкие кости. И вот тогда жертва наконец закричала. Её голос подействовал как отрезвляющая пощёчина. С трудом, но Ричард заставил себя оторваться, он отпустил женщину и приложил палец к её губам, приговаривая:
– Тише, тише, тише, всё хорошо, тише.
– Я никому ничего не скажу, ничего не скажу, только отпустите меня… – По щекам её потекли горячие слёзы.
– Хорошо, да, иди.
Поднявшись, вампир, прильнул к графину, вино успокаивало жажду, пока одурманенная страхом женщина, не веря теперь уже в своё спасение, подбиралась к двери, не сводя взгляд с Ричарда. Но выйти ей было не суждено. Тяжёлое навершие мадам Мерсие опустилось на голову поклонницы. Старуха ударяла снова и снова, пока лицо несчастной не превратилось в месиво. После она, тяжело дыша, заговорила: