Александр и Татьяна трудились, пожалуй, лучше всех.
Звучала музыка, за окнами вновь повалил густой снег. Первый учебный день подходил к концу.
Уже дома, сказав отцу, что ей все понравилось, и заверив маму, что все ученики в лицее — достойные дети достойных родителей, Дашенька обнаружила в портфеле записку.
«Если вы хотите узнать ответы на интересующие вас вопросы, будьте любезны быть на первом этаже лицея ровно без четверти восемь».
Больше всего девочку смутило то, что записка была написана печатными буквами. А там, где в нормальном письме стоит подпись или хотя бы инициалы, виднелось старательно нарисованное сердечко, пробитое стрелой.
«Как это пошло», — подумала Дашенька, но даже мысли о том, чтобы не пойти, у нее не возникло. Игра! Интрига! Именно здесь, в Петербурге и неподалеку от него, происходили самые громкие заговоры, плели свою паутину лучшие дипломаты империи.
Заснула она мгновенно, несмотря даже на то, что из гостиной доносился бас отца, недовольного очередной выходкой английских дипломатов.
«Люди, которые трижды отрекались от своего короля, не имеют ни чести, ни достоинства!» — на этой веселой ноте Дашенька погрузилась в сон и там с удовольствием танцевала всю ночь.
Ее кавалер остался неузнанным, хотя иногда казалось, что это Орлов, иногда — что учитель танцев, а под конец он отвесил такой шутовской поклон, что не осталось сомнений — это Вяземский.
Утро выдалось морозное. Отец на служебном «Бай Туре» подкинул Дашеньку к лицею. Выйдя из машины, девочка посмотрела на часы — пять минут до встречи, как раз пройтись по аллее.
Дверь оказалась открыта. А вдалеке махал лопатой дворник, не обращая внимания на Дашеньку, идущую сквозь конус света от мощной лампы в старинном фонаре.
Мраморные ступени, чуть сдвинутый ковер — через час сюда хлынут остальные ученики, но до этого времени все поправят.
Девочка с опаской направилась через освещенный холл к широкому коридору, прошла вдоль дверей до самого окна и не обнаружила нигде и никого.
«Обманули», — отстраненно подумала она. На самом деле ей было не по себе и оттого, что ничего не случилось, стало даже спокойнее.
Сзади раздался тихий щелчок. Свет в холле погас.
— Это слишком напоминает дешевые романы мадам Полежаевой, — громко произнесла девочка, и холодок пробежал между лопатками — так неестественно прозвучал ее голос, рождая в пустом коридоре слабое эхо. — Кто здесь?
Вдалеке что-то прошелестело. Дашенька прислушалась: и это ей еще пару минут назад казалось, что здесь тихо? Мерно выстукивали громадные часы в кабинете директрисы, за одной из дверей почти неслышно надрывался телефон, наигрывая что-то из Стравинского. И еще к Дашеньке приближался шелест — все громче и громче, невесомый, таящий в себе какую-то могильную нежность. От ассоциации девочку передернуло, и она спиной уперлась в широкий подоконник.
— Кто здесь, я спрашиваю? — грозно спросила она и, вновь испугавшись собственного голоса, жалобно добавила: — Ну пожалуйста…
В круг света, идущего от окна, вплыло привидение. Белое, полупрозрачное, оно почти не касалось пола, медленно двигаясь вперед, а потом, словно заметив девочку, остановилось, заколыхавшись в неверном свете.
Дашенька почувствовала, как ноги становятся ватными, а на теле выступают капли холодного пота. Неожиданно для себя она оттолкнулась руками от подоконника и кинулась вперед, стараясь проскользнуть между привидением и стеной.
В этот момент рядом с ней, вызвав очередной приступ паники, с негромким скрипом отворилась дверь в кабинет директрисы.
С улицы донесся крик дворника:
— Ах, бесенята, кто свет выключил?
И тут же в руку девочки кто-то вцепился. Чудом не потеряв сознания, Дашенька всхлипнула и приготовилась к схватке — Воронцовы никогда не сдаются!
— Тихо, ты же не хочешь на второй день учебы выяснять отношения с дворником? — поинтересовалась худощавая высокая женщина, в которой девочка хоть и не сразу, но признала директрису.
— Ой…
— Идем.
И Дашенька еще услышала, как где-то позади дворник отчитывает пойманного мальчишку:
— Ну, княжич, от вас я подвоха не ждал…
В кабинете директрисы горели свечи. Пахло вкусным малиновым чаем, на громадном столе немыслимой грудой лежали книги — среди современных виднелись и толстые старинные фолианты, в том числе с немецкими и французскими названиями.
Широкое кресло покрывал толстый плед.
На больших напольных часах стояло чучело вороны. Дашенька протянула руку к чучелу, но оно повело себя крайне недостойно, сильно стукнув в ладонь клювом и внятно заявив: