Инопланетники посвистели еще, переводчик откликнулся и все же соблаговолил выполнить работу, для которой предназначался.
— Мы — Ользы, — с присвистом донеслось из динамика на корпусе.
Виктор не совсем понял — видовое ли это самоназвание или их личные имена, но поспешил представиться, надеясь, что дотошный прибор не будет дословно переводить его имя:
— Человек. Виктор.
— У вас имеются некоторые повреждения? В какой области? — по-деловому начали разговор Ользы.
— В области корабля, — съязвил Виктор.
— Вы желаете какой-либо от нас помощи?
— Желаю, — с вызовом сказал пилот и посмотрел сверху вниз на треножников.
— Известны ли вам действующие расценки на предоставляемые услуги? — просвистели Ользы.
Виктора аж передернуло от этой фразы. Никакой разумный так говорить не станет. Наверняка, выходка вредной техники.
— Расценки — неизвестны. Могу выдать заемное свидетельство на требуемую сумму.
Ользы повернули головы друг к другу и быстро засвистели. Переводчик молчал. Виктор занервничал.
Не доверяют. Вышвырнут обратно со станции без ремонта, или отрабатывать заставят. А груз — срочный. За каждый час просрочки такое пени набегает! На неделю позже прилетишь — грузовика можно лишиться — спишут в счет оплаты долга.
Наконец, когда Виктор уже вконец изнервничался и уже начал подумывать, чтобы самому распрощаться со станцией, Ользы ответили.
— Хотели задать мы вопрос. От результатов ответа будет строиться дальнейшее развитие отношений между нами.
— Слушаю, — кисло сказал Виктор.
— Посмотрите на изображение и скажите, что вы думаете о нем, — Ольза включил настольный голографический проектор. — Мы хотели бы узнать, где может существовать данное существо? Его родственники? Координаты планеты — самый лучший ответ.
Появилось изображение. На Виктора, чуть исподлобья, смотрело разумное существо. Невысокое, пухленькое, с большой, почти лысой головой и с щупальцеподобными выростами ниже глаз; в платьице. И совершенно неуместное здесь, на станции. За разумным находилась стена небольшой детской комнаты, о чем можно было судить по некоторому беспорядку и нефункциональным предметам на полу.
— Ну, я примерно знаю, где планета каралангов, — с сомнением начал Виктор. — А откуда у вас их ребенок?
— Вы даже в курсе их видового наименования? — расцвели Ользы, не отвечая на вопрос Виктора. — Пожалуйста. Большая неограниченная просьба. Любезны вы будьте. Нам уже тяжело воспитывать инопланетного ребенка с чужой биологией. У нее всё не так. Мы все время боимся, что сделаем ей какой-нибудь вред. А она задает вопросы, на которые ответа нет у нас. Ваша любезность наверняка будет простираться на то, чтобы доставить Камиллу к ее родичам? Так?
Виктор выслушал этот бурный монолог, который он понимал на две трети, с открытым ртом. Единственной реакцией, которую он смог выжать из себя, было:
— Ну, я не зна-а-аю…
— Да-да! Мы были уверены, что согласитесь вы. Позовем Камиллу и расскажем, что ей делать дальше. Вы — хороший сапиенс. В — компенсацию ваших трудозатрат вам будет предоставлена безвозмездная помощь в ремонте вашего транспортного средства.
Ользы отвернулись от Виктора и засвистели в коммуникатор. О чем — непонятно: стандартно настроенный переводчик издевательски отказывался переводить слова, не предназначенные лично его владельцу.
Почти тут же отъехала дверь в рубку, и на пороге появилось существо с картинки.
Виктор с живым интересом разглядывал девочку-караланга: когда еще удастся так близко рассмотреть представителя одной из самых скрытных рас Галактики. Потом понял, что поступает не совсем вежливо, и повернул голову, продолжая наблюдать краем глаза.
Хотя, если Ользы уговорят Камиллу, то ей с Виктором придется провести вместе недели две. За себя пилот был спокоен — волшебные слова о компенсации сразу решили дело в пользу пассажира на борту.
— Я сама пришла! — заявила Камилла на похвалу папы-Ользы о том, как она быстро откликнулась на его просьбу, не то, что всегда.
— Что ты решила? — спросила мама-Ольза.
Камилла посмотрела на пилота, безуспешно старающегося скрыть свое любопытство, на привычную обстановку главной рубки, куда папа-Ольза на время своего дежурства приводил ее, на маму-Ользу, научившую ее всему-всему. Тяжелый выбор.