Проспала до вечера. Проснувшись, первым делом подошла к зеркалу, вгляделась. Черты лица обострились, цвет потускнел, проступил землисто-серый оттенок, выглядевший особо отвратительно на фоне нежно-розового закатного буйства.
Вслушалась. Сердце стучит? Не стучит. А заставить? Представила: гладкие мешочки – начинают – медленно – пульсировать…
Вроде что-то зашуршало в груди. Могу завести моторчик, могу. Только что он гнать по венам будет, идиотка, у тебя же кровь свернутая! В носу засвербило, захотелось плакать. Не будет крови – не будет и внешнего вида. Совсем скоро. Где Танька?
И тут на меня снизошло: надо к Лехе! Леха все знает, он мой друг и соратник, работаем рука об руку. План действий оформился сразу и выпукло.
Простите, хозяева, прихвачу кое-что из ваших запасов. Потом верну сторицей, и за разбитое стекло в том числе. Если оно будет, это «потом».
Понимала ли я, что могу попасть в ловушку? Понимала. Если где и организовывать засаду, не считая собственного жилища, то именно у Лехи. Потому, прежде чем лезть в здание, подготовила путь отхода. Может, зря старалась. Но лучше перестраховаться.
Жара, июль – окна через одно нараспашку, в том числе в умывалку на третьем – Лешкином – этаже с противоположной стороны здания. Когда луну скрыло набежавшей тучкой и воцарилась тьма, я взобралась по трубе и проникла внутрь.
В общежитии коридорная система. Как ни вглядывалась в длинный сумеречный коридор, подсвеченный редкими тусклыми лампочками, ничего подозрительного не уловила. Шла крадучись, тихонько, словно тень.
Дверь в Лехину комнату была не заперта. Она частенько не заперта, общага же, почти коммуна. В абсолютной тишине привидением я скользнула внутрь.
И увидела Леху.
Он сидел в центре комнаты, одетый в белую рубаху с длинными рукавами, ровно такую же практикуют в психушках. Руки крест-накрест привязаны к телу и к спинке стула, рот залеплен пластырем. Его любимый торшер направленно освещал поникшую фигуру хозяина.
Я остолбенела. Что это – засада? Но никого же нет! Или есть?
Тихо, замереть и не двигаться!
Он поднял голову, будто почуял, а ведь ни звука, ни шороха не произвела, воняю уже, что ли? Несколько долгих секунд мы гляделись друг в друга. Он продолжал сидеть неподвижно, ни один мускул на лице не дрогнул. Жили одни лишь глаза. Распахнутые до невозможности. Удивление, радость, испуг… И голова его отчаянно дернулась в сторону окна.
Поняла, не дура. Метнулась стрелой, куда указал Лешик. Возникшие ниоткуда фигуры в черном не успели меня коснуться, я их опередила. В прыжке разбила телом стекло и рухнула вниз, на асфальт.
Тут же вскочила и помчала к кустам, за которыми поднимался лес. Наверное, сломала ногу – бежать быстро не получилось, но больно не было – и ладно.
Гвалт, всполохи света… Опоздали с фонариками, господа преследователи, из тьмы вам меня теперь не выцепить. Нырнула рыбкой в заранее вырытую яму, накрылась пленкой и дернула рычаг, обрушив на себя землю. А чего, дышать мне не обязательно. Пусть ищут. От собак тоже обезопасилась: на десятки метров вокруг общежития рассыпала толченый перец из пакетиков.
Выползла из укрытия-могилы лишь через сутки, на рассвете. Вгляделась – нет дыры в окне. Заделали. Асфальт подмели. Тишь да благодать.
На карачках тихонько отползла подальше.
Дачный домик становится моей временной резиденцией. А что, и расположен удобно – лес подходит прямо к забору, и электроника в наличии – есть откуда черпать информацию. Мусорить я не мусорю, аккуратная, вреда хозяевам не нанесу.
Опустила ставни и включила телевизор. Из новостей и узнала. Я, оказывается, – «ночной кошмар», именно так приятной наружности дикторша обозвала мою личность. Монстр и Чикатило в юбке, особо опасная больная, сбежавшая из сумасшедшего дома. За мной гоняются люди с автоматами, чуть не военное положение объявили по округе: «Перехват» и прочие планы. Как у Маршака, «ищут пожарные, ищет милиция»… читала Таньке на днях… в прошлой жизни.
Под льющуюся с экрана музыку, перемежаемую веселыми репликами, чинила коленку. Работала, отрешившись от мысли, что ковыряюсь в собственной ноге. Запретила себе даже думать о боли. Операция и прошла безболезненно. Восстановить на сто процентов не удалось, но проводами-шурупами скрепила треснувшую чашечку, подпаяла – и нормально! Сгибается нога. С натягом, правда. Но ходит уверенно, бегает тоже. Главное – не разрушается дальше. Ничего, Леха потом подправит, лучше, чем было, отремонтирует, он у нас не только головастый, но и рукастый… Ох, Лешенька, как ты, где? Во что мы с тобой влипли?