— Я не могу пойти с вами, — сказал Нейл.
— Конечно. Я оставлю двоих воинов перед воротами, но вы должны быть здесь. Что это за нож, который вы носите на поясе — такой маленький, клинок последней надежды?
— Эчейн дойф.
— Да. Вы будете эчейн дойф, сэр Нейл.
Нейл молча смотрел, как они садятся на лошадей и выезжают из ворот. Потом он снял кольчугу, положил ее на землю и повел плечами, которые теперь прикрывала только кожаная поддевка. Затем он расстегнул пояс с мечом и аккуратно пристроил оружие рядом с кольчугой.
Темнело, музыка, доносящаяся из дома, становилась то мрачной, то веселой, словно солнце, скрывающееся за тучами и показывающееся вновь.
— Там, — сказала Элис.
Нейл кивнул, поскольку он тоже видел тени в воротах. Стражи Роберта двигались бесшумно.
— Вы помните наш тост, — сказала Элис.
— Я помню, — ответил Нейл.
Стивену вдруг захотелось закрыть глаза и заснуть, и он едва не рассмеялся. Хесперо не знал с кем имеет дело.
— И вновь отмечу, у тебя неплохо получается, — сказал Стивен.
— Мы можем быть союзниками, — сказал Хесперо. — Вместе мы сумеем ее остановить.
— Согласен, — ответит Стивен, отражая новый удар воли Хесперо. — По отдельности у нас нет никаких шансов в борьбе с ней, и мы оба понимаем, что это значит. Отдай мне свою силу, и я сумею ее остановить.
— Мы могли бы действовать вместе.
— Ты даже сейчас пытаешься меня прикончить, — рассмеялся Стивен — Это невозможно. Один из нас получит все, а другие погибнут.
— Брат Стивен, я твой Фратекс Призмо. Ты должен мне подчиняться.
— Ну, это просто чушь, — сказал Стивен. — Ты добился своего нынешнего положения при помощи лжи, убийств и предательства, а теперь рассчитываешь на мою верность долгу? Быть может, ты хочешь, чтобы я лег на землю и позволил тебе помочиться на меня?
— Ты не Стивен Даридж, — сказал Фратекс.
Стивен рассмеялся, а потом нанес удар, вложив в него всю свою силу.
— Ты еще пожалеешь, что ошибся в этом, — сказал он.
Хесперо отступил, и земли судьбы отдалились, а Стивен теперь вмещал Хесперо, ваурма, Винну, Землэ, себя…
Снова началась та самая битва, которую он вел, чтобы сохранить собственную целостность, как тогда, на священном пути, вот только раньше ему помогал Каурон. А теперь он сам был Кауроном, Джестером, Черным Сердцем Ужаса.
Из чего следовало, что он остался один.
Тем не менее ему казалось, что сила Хесперо сломлена. До тех пор, пока молния не отбросила Стивена, а его мышцы не съежились, словно улитки, пытающиеся спрятаться в свой панцирь; боль не давала Стивену сосредоточиться. Хесперо победил.
Но нет, сообразил Стивен, когда открыл глаза и увидел стоящую рядом Энни, мерцающую жаром так, словно на ее месте м находился пылающий очаг.
— И что у нас тут? — спросила она.
Это было нелегко, но Стивен старался не обращать на нее внимания, поскольку для того, чтобы у него оставался хоть какой-то шанс, ему необходимо было получить дары Хесперо немедленно. И он жадно припал к колодцу, которым быт Хесперо.
— Я знаю тебя, — сказала Энни и погрозила ему пальцем. — Ты угрожал мне в мире Вер. Не в таком обличье, но то был ты.
И тут между ним и церковником возник барьер.
— Прекрати, — сказала Энни — Слушай, когда я с тобой говорю.
Стивен отступил, пытаясь восстановить контакт с Хесперо и закончить дело, но Фратекс Призмо мог с тем же успехом находиться в тысячах лиг от него.
Он посмотрел на Энни и рассмеялся.
— Ты думаешь, это смешно? — спросила она почти шепотом — такой сильной была охватившая Энни ярость.
— Да, то был я, — ответил Стивен. — Однако я этого не знал. То были сны, понимаешь? Все происходило в моих снах. Вот только в моих снах ты пугала меня, ведь тогда я думал, что являюсь всего лишь Стивеном Дариджем. А в твоих снах тебя пугал я, когда ты верила, что остаешься всего лишь Энни.
Он поднялся с колен.
— А теперь мы оба почти стали теми, кем были в наших снах. И я скажу сейчас те же слова, которые произнес тогда мы должны объединиться, ты и я, сияющий король и темная королева. Как ты не понимаешь? Мы мужская и женская часть одного и того же, ничто не сможет нам противостоять.
Энни долго смотрела на него, ее ужасные паза превратились в щелки, но за ними пульсировал ее непостижимый разум.