Если ты умрешь, — сказал Узник, — она унаследует все.
У нее нет силы, чтобы меня убить, — возразила Энни. — И даже если бы она могла, то не стала бы меня убивать.
Она может тебя предать, больше, чем кто-либо другой. Ты сама это знаешь.
— Не слушай его, Энни, — сказала Остра.
— Конечно, я не стану его слушать, — ответила Энни. — Мы будем править вместе, правда?
— Энни, Казио умирает, — сказала Остра. — Ты можешь его исцелить?
— Нет, — ответила она и только теперь поняла, что это правда.
Захвати трон Вен, — вмешался Квексканех. — И тогда ты сможешь исцелить любого из этих червяков.
— Он лжет, Энни.
— Но зачем ему лгать? Он принес себя в жертву мне.
— Он использует тебя, чтобы уничтожить мир.
— Так он думает, — сказала Энни, — Однако теперь лишь я обладаю властью. К тому же, что хорошего в этом мире? Теперь ты стала частью меня; ты можешь видеть, какие люди жалкие паразиты. Я создам другой мир. Я уже вижу, как это сделать. Он будет таким, каким мы хотим его видеть, каким он должен быть.
— Это безумие, Энни. Это значит, что придется убить всех, кого ты когда-либо знала, всех, кто был тебе дорог.
— Кого ты имеешь в виду? — закричала Энни. — Моего отца? Фастию? Элсени? Моя мать мертва; ты это знала? Все, кто был мне близок, уже мертвы, за исключением тебя и Казио, но и ты испытываешь мое терпение. А теперь, если ты хочешь, чтобы Казио остался жив, либо присоединяйся ко мне, либо отдай мне свою силу, потому что нам осталось провести последнее сражение и мне потребуются все источники силы. И тогда мы завладеем всем, Остра, мир будет в нашей полной власти.
Остра открыла рот, но тут она заглянула за спину Энни…
— Я спасу тебя, Энни, — сказала Остра.
Энни обернулась.
Она стояла в поле черных роз, жемчужины на ее платье слабо отблескивали в лунном свете, как кость. Воздух был так сильно напоен ароматами цветения, что ей показалось — еще немного, и она задохнется.
Полю не было конца; оно тянулось до самого горизонта, тихий ветерок сгибал тонкие стебли. Энни медленно повернулась, чтобы выяснить, что находится в других направлениях.
У нее за спиной поле заканчивалось стеной деревьев, черные чудовищные стволы были покрыты жуткими шипами величиной с ее руку, они поднимались так высоко, что Энни не могла разглядеть их вершин в тусклом свете. Покрытые шипами лианы, мощные, в руку толщиной, извивались по стволам и земле. Сквозь деревья и лианы Энни видела лишь мрак. Жадный мрак, почувствовала Энни, мрак, следящий за ней, ненавидящий ее, мечтающий ею завладеть.
— Я уже была здесь, — сказала Энни лесу. — И больше не боюсь.
Что-то продиралось сквозь шипы, двигаясь к ней. Лунный свет отразился от руки в черной кольчуге, и она увидела разжавшиеся пальцы.
Потом появился шлем, высокий конический шлем с черными рогами, поднимающимися над плечами гиганта.
Но на этот раз Энни не отступила и разглядела, что это не кольчуга, а кора, шлем был мхом, костью и камнем. На лице она видела лишь глаза, колодцы жизни и смерти, рождения и разложения — и в них сияла жажда мести.
У тебя есть могущество, — сказал ей слабеющий голос Узника. — Убей его и сделай себя совершенной.
Энни собралась с силами, но боковым зрением увидела движение — через поле бежала Остра, бежала прямо к Терновому королю.
Если она достанется ему, ты проиграешь, — сказал Узник. — Ты должна немедленно ее убить.
Энни стояла и смотрела.
Убей ее, — нетерпеливо повторил Квексканех. — Неужели ты не понимаешь? Через нее он сможет нас победить.
Энни ударила по Остре, и девушка споткнулась. Энни попыталась вернуть свою силу через связь между ними, но тут только поняла, что имел в виду Узник, и осознала, какой глубокой была эта связь на самом деле. Только убив Остру. Энни могла стать цельной, могла обрести полную власть над миром.
Энни потянулась вперед, ощутила биение жизни в Остре, уловила знакомый запах, увидела непокорный локон, который никогда не ложился на нужное место с тех самых пор, как они были маленькими девочками. Терновый король уже протягивал к ней руки, и Энни, глаза которой обожгли слезы, начала сжимать сердце Остры.
Остра упала на колени, посмотрела в сторону Энни, ее глаза стали обычными глазами смертного человека, огромными, как блюдца, еще один человеческий зверек, который не понимает, почему должен умереть.
Да, — вздохнул Узник. — Наконец.
Каким-то образом Остра сумела подняться на ноги, хотя силы быстро ее покидали. Небо потемнело, Остра уменьшилась и исчезла.