— Ну, полагаю, это благодаря тем, с кем я общаюсь, — заявил он.
— Наверное, — не стала спорить с ним Мюриель. — В любом случае, да, я получила полномочия от королевы Энни принять условия вашего ухода из нашего северного порта.
— Понимаете, ваше величество, это очень непростой вопрос, сказал Эрадал. — Видите ли, мы получили разрешение короля взять Копенвис под нашу защиту.
— Говоря о короле, вы имеете в виду брата моего мужа Роберта? — спросила Мюриель. — Роберт узурпировал трон и не являлся законным сувереном, так что этот вопрос легко прояснить. Его слово никогда не имело силы, а посему у вас нет никакого права, а также причин здесь находиться.
Эрадал почесал ухо.
— Вы не думаете, что тут все гораздо сложнее?
Королева не уступала.
— Не понимаю, о чем вы. Уведите свой флот и людей и возвращайтесь домой, Эрадал.
— Ну, это не мои люди и не мой флот, не так ли, ваше величество? Они принадлежат его величеству Маркомиру III, а он признал Роберта королем и императором Кротении.
— Если вы дали пристанище этому ублюдку с адским сердцем… — начал Файл, но Мюриель бросила на него быстрый взгляд, заставив замолчать, а затем повернулась к аркгрефту.
— Если ваш король предоставил убежище Роберту, это совсем другое дело, — сказала она, и в ее голосе прозвучал намек на напряжение. — Но сейчас, как мне представляется, нам необходимо предотвратить войну между нашими странами.
— Ваше величество, — понизив голос, проговорил Эрадал, — вы считаете, что войну необходимо предотвратить, а я думаю, что она неизбежна.
— Жадность Маркомира всем известна, — ответила Мюриель, — но…
— Нет, дело не только в этом, ваше величество, — покачав головой, сказал Эрадал. — Ваша дочь убивает служителей церкви, Мюриель. Вильям бросил Церкви вызов, но Энни пошла дальше и атаковала ее. Наш народ отличается благочестием и видит знамения повсюду. Кое-кто считает, что недостаточно завоевать Кротению, они твердят, что ее нужно очистить. — Он заговорил еще тише: — Ваше величество, я уже пытался и раньше вам это сказать, я испытываю к вам дружеские чувства. Заберите дочь и тех, кто вам дорог, и уезжайте в Виргенью или еще куда-нибудь подальше. Я… — Он замолчал. — Я слишком много вам сказал.
— Вы ничего не станете делать?
— Я ничего не могу сделать.
— Хорошо, — пожав плечами, сказала Мюриель, — в таком случае, я должна поговорить с Маркомиром.
Брови Эрадала удивленно поползли вверх.
— Миледи…
— В соответствии с древнейшим законом всех народов, а также соглашением свободных народов, заключенном, когда были уничтожены скаслои, вы обязаны обеспечить мне безопасный проезд ко двору вашего короля, а затем доставить меня обратно. Даже сама Церковь не в состоянии отменить этот самый главный из законов.
У Эрадала задергалась щека.
— Вы сможете это сделать? Вы в состоянии действовать в соответствии с древним соглашением?
— Я могу дать вам мое слово, — сказал он, наконец. — Однако сейчас мое слово не многого стоит.
Мюриель широко раскрыла глаза от удивления.
— Неужели вы хотите сказать, что Маркомир убьет меня или возьмет в плен?
— Я хочу сказать, миледи, что мир сошел с ума, и я ничего не могу вам обещать. Уверяю вас, мой король чтит законы, и я готов поклясться собственной жизнью в том, что он будет прекрасно с вами обращаться.
— Но?
— Но обещать ничего не могу.
Мюриель сделала глубокий вдох, а потом медленно выдохнула. Затем она выпрямилась и заговорила исключительно учтивым тоном:
— Не могли бы вы организовать безопасный проезд моему отряду ко двору вашего короля под флагом парламентариев, чтобы я получила возможность поговорить с его величеством об условиях мира между нашими странами? Вы готовы это сделать, аркгрефт?
Эрадал попытался встретиться с ней глазами, но у него ничего не получилось, затем он собрался с силами, поднял голову и ответил:
— Готов.
— Я вернусь утром со своим отрядом, — сказала она.
— Не больше пятнадцати человек, — заявил он.
— Этого будет достаточно, — заверила его Мюриель.
Нейл подумал, что в другой день долина Маог Воуст могла бы показаться красивой. Прошло четыре месяца с тех пор, как он получил свои ранения в сражении за ваэрд. Было пятнадцатое число понтмена, и лето вступало в свои права. Поля были усыпаны белыми колосками дамских ножек, желтыми поповниками, пурпурными армериями и множеством других цветов, названий которых он не знал. Их аромат смешивался с запахом розмарина, фенхеля и чего-то вроде яблок, хотя на всей плоской равнине не росло ни одного дерева. Однако для Нейла скакать целую лигу, имея за спиной армию Ханзы, стало серьезным испытанием, и он часто озирался, хоть подходящих мест для засады и не было. Впрочем, открытая местность — это палка о двух концах, и Нейл чувствовал себя мышью, на которую с неба вот-вот ринется ястреб.