Лицо Артвейра оставалось пунцовым, но на нем появилось задумчивое выражение.
— Интересная мысль, — проговорил он. — Но опасная. Даже если забыть о гневе Церкви…
— Забудем, — объявила Энни.
— Хорошо. Значит, забыли. Но вы не первая светская правительница, которая предприняла такую попытку. Двадцать лет назад маркгрефт Уолис заплатил монахам взятку, чтобы они позволили его телохранителям пройти по священному пути.
— И что?
— Их было десять. Семеро умерли во время испытания. Один сразу же сошел с ума.
— А двое других?
— Стали очень хорошими телохранителями, но жертва…
— Думаю, даже получив взятку, монахи не хотели делиться могуществом, которое охраняли, — проговорила Энни. — Подозреваю, что они сознательно “забыли” упомянуть какое-нибудь важное заклинание или что-нибудь еще. Мы оставили в живых парочку, чтобы допросить, так что скоро все узнаем.
— Я всего лишь призываю к осторожности, ваше величество.
— Я знаю. Но у врага имеются монахи и рыцари Мамреса, которые не могут умереть, а также огромное количество самых разных чудовищ. Я чувствую, что нам тоже необходимо усилить армию.
— У меня нет ни малейших возражений против этого. Я лишь умоляю об осторожности.
— Я буду осторожна. А после этого, обещаю тебе, кузен, я вернусь в Эслен.
Артвейр вышел, и Казио последовал за ним, радуясь, что ему удалось от нее уйти. Энни налила себе еще вина, сделала глоток и подошла к окну.
— Что я наделала? — прошептала она, обращаясь к звезде, едва заметной на небе.
Она закрыла глаза, но яркие вспышки не погасли, а в голове поднялась настоящая сумятица. Все ее тело, с головы до ног, было охвачено жгучим желанием.
Они с Острой дружили почти всю жизнь. Энни любила ее, как сестру, и в одно короткое мгновение предала.
Энни была отнюдь не наивна и понимала, что в последнее время ее чувства к Казио начали меняться. Несмотря на первое впечатление, он доказал, что он надежнее и благороднее, чем рыцари, которых она знала, разве что кроме сэра Нейла МекВрена. А еще он был красивым, веселым и умным.
И принадлежал Остре. Энни пыталась не забывать об этом, но Остре следовало вести себя разумнее, разве не так? Остра всегда знала, что чувствует Энни еще до того, как та начинала разбираться в собственных переживаниях. Остра, ее лучшая подруга, захватила Казио, прежде чем Энни сумела понять, что с ней происходит.
— Какая же она после этого подруга? — вслух спросила Энни. Она знала, что это, наверное, несправедливо, но ведь она была в комнате одна, и ее никто не мог услышать.
Остре было не место в ее отряде, и она это доказала во время их первого рейда в Бритуотер, где ее ранили. Ничего серьезного, но Энни отправила ее в Эслен. За прошедшие недели, когда Остры не было рядом, Энни поняла, что между нею и фехтовальщиком из Вителлио происходит нечто неизбежное.
А когда он поцеловал ее в ответ, она бы та по-настоящему счастлива, снова почувствовав себя юной девушкой, готовой забыть о своем долге, приближающейся войне, диковинных вещах, происходящих в ее тете и сознании по мере того, как она впитывала в себя все больше и больше могущества, дарованного ей святой Цер.
Но главное, что он был удивлен и вспомнил Остру очень быстро, значит, она ошиблась относительно того, что они стали ближе.
Какой глупой она, наверное, ему показалась, и как же невыносимо выглядеть глупышкой.
И как утомительно, как невероятно ужасно все еще оставаться девственницей. Может, ей следует найти кого-нибудь, на кого ей совершенно наплевать, чтобы решить эту проблему, а потом отправить его в ссылку или отрубить ему голову, или еще что-нибудь в таком же роде, чтобы, наконец, понять, из-за чего все поднимают такой шум. Остра-то в этом разбиралась. Благодаря Казио.
Она отогнала глупые мысли. В ее королевстве — да и во всем остальном мире — столько всего происходит, что ей есть чем заняться. Если Эслен падет, если темные силы, собирающиеся выступить против нее, одержат победу, кого любит или не любит Казио, не будет иметь никакого значения.
— Ваше величество? — прошептал тихий голос, и, повернувшись, она увидела Каута.
— Да?
— Мы нашли карту священного пути.
— Прекрасно, — ответила она. — Нам следует начать немедленно. Вы уже выбрали ваших людей?
— Я… ваше величество, я думал, вы знаете.
— Что знаю?
— Сефри не могут пройти по священному пути. Не позволяет наша природа.