— Врешь, — сказала Соня. — За такую квартиру…
— Почему «врешь»? Они же не могли все это бросить. Цветы, птицы, Сидор, наконец… — ответил я несколько нервно.
— А-а… — грустно протянула Соня. — Понятно. Ты тут поливаешь цветы…
— А ты надолго приехала? — перевел я разговор. — Разве сейчас каникулы?
— Я приехала насовсем, Петя. Я ушла от мужа.
— Как это? Почему? — оторопел я.
— Потому что он тупой. Тупой, понимаешь?
— Но ведь он тебя любит, ты сама писала.
— Мало ли что я писала! Я могу здесь пожить?
— Конечно! О чем ты спрашиваешь?! Соня, но как же так?
— Так, Петя, так… Не будем об этом… Ты служил в армии, а я жила там одна, совершенно одна… Он добрый человек, он всегда ходил со мной на могилу к нашим, а потом… сделал предложение, ну и… я ведь была совсем одна, понимаешь?
— Сонька! — сказал я и обнял ее и стал целовать эти печальные горькие глаза. И вдруг почувствовал — руками, которыми обнимал ее, — что она как бы оплывает, как бы оттаивает и все то, что, видимо, накопилось в ее одинокой душе за последнее время, вот-вот хлынет наружу слезами облегчения и муки. — Соня! — сказал я с болью.
И она заплакала. Она заплакала у меня на плече и стала порывисто, наобум целовать меня в шею, в глаза, в щеки, приговаривая:
— Петька! Петька! Петенька!!!
…Плакала ли когда-нибудь ваша родная сестра на вашем плече?..
— Сонь, перестань… Сонь, перестань, успокойся… Милая моя. Все. Все прошло. Ты будешь жить здесь. Мы будем вместе, слышишь? — Я гладил ее по голове и вдруг увидел в ее пышных волосах одинокий седой волос. — Что это, Соня?!
— Ерунда, — сказала она, вытирая слезы. — Ерунда. Почему тебя не приняли в институт? Ты же прошел конкурс.
— Ну, не приняли и плевать, — сказал я. — Поступлю на вечерний. Поработаю в газете и поступлю. И вообще, на писателей не учат. Я начал прозу писать, Соня. В одном журнале обещают напечатать мой рассказ. Тогда я куплю тебе путевку, тебе нужно отдохнуть. А потом мы что-нибудь придумаем…
— Глупый, — сказала она. — Я уже все придумала, сама. Смотри. — Она достала из сумочки какое-то письмо. — Меня уже пригласили работать в Шатуру, в музыкальную школу. Это под Москвой, двести километров. Мы будем видеться каждое воскресенье. Мы теперь всегда будем вместе, хорошо? Нас ведь только двое осталось, Петя…
И как назло, именно в этот момент раздался звонок в прихожей.
— Кто это? — спросила Соня.
Я знал, кто это, но сделал вид, что не знаю, — пожал плечами и пошел открывать дверь. Конечно, это была Ирка.
— Привет, — сказала она, шагнув через порог. — Извини, я задержалась, столько народу в метро! Из театров, что ли, едут…
— Футбол сегодня, — сказал я.
Она сбросила пальто и тут увидела Сонин чемодан.
— Чей это? — сказала она.
— Идем, я познакомлю тебя с моей сестрой, — сказал я.
— А может быть, я… — Она потянулась к пальто, собираясь уйти.
— Идем, — сказал я и провел ее в комнату. — Познакомься, Соня, это Ира.
Только женщины могут так коротко, одним взглядом охватить друг друга. Впрочем, они церемонно пожали друг другу руки, сказали «очень приятно». Ирка еще добавила:
— А вы очень похожи. Петя, можно тебя на минутку, по делу… Я ведь на бегу заскочила, я очень спешу… — И увела меня на кухню. Там, закрыв за собой дверь, она сказала: — Мог бы предупредить, я ехала через весь город.
— Я сам не знал. Она только приехала. Но не в этом дело. Ты можешь остаться.
— Еще чего?! Надолго она?
Я пожал плечами, сказал:
— Ириш, слушай. Мне нужны билеты — в филармонию, в театр, а до зарплаты еще неделя. А она уже год как нигде не была…
— Ясно, — прервала она и открыла сумочку. — Тридцать рублей. Если не хватит, я еще достану, у мамы…
Она протянула мне деньги.
— Ну, тридцать — это много… — замялся я.
— Возьми, — приказала она.
— Когда напечатают мой рассказ… — начал было я.
— Ладно тебе! — перебила она. — Рассказ! Если напечатают, я куплю тебе коньяк, а ты купишь себе костюм или пишмашинку.
— Спасибо, — сказал я, пряча деньги в карман, и протянул руку, чтобы открыть дверь из кухни.
Но Ирка удержала меня. Я вопросительно поглядел на нее.
— Идем, ведь неудобно, — сказал я.
Но она молча и ожидающе смотрела мне в глаза.
— Ты псих, — сказал я. — Ты просто псих.
— Ага, — сказала она и притянула меня к себе, обняла и поцеловала. Потом, прильнув ко мне всем телом, поцеловала еще и еще раз. И тихо сказала: — Петя, я останусь, а? Ведь тут две комнаты. Я люблю тебя, Петь…
— Ну не сегодня же, Ира. Ты сама понимаешь…