– Н-да… – неопределенно сказал муж. – Где же он живет?
– Пока у какого-то приятеля. Я поеду к нему на каникулы.
– Ну-ну… – Он вымыл наконец руки, сел к столу, вздохнул: – Устал. Даже есть не хочется…
Она вопросительно глянула на него.
– Парня одного привезли, – сказал он. – Я уже домой уходил, и так две операции было сегодня, и вдруг привезли. То ли с поезда упал, то ли сам бросился – трезвый совершенно. Между прочим, земляк твой. Расулов фамилия.
Соня в ужасе посмотрела на него.
– Как ты сказал? – медленно произнесла она.
– Я говорю, земляк твой. Расулов фамилия. – Он принялся есть.
– Что с ним?
– Ребро сломал и вообще – побился. Но ничего, жив, я его заштопал. Ты чего? – Он удивленно перестал есть, глядя, как Соня вскочила с места, заметалась было по комнате, собираясь то ли переодеться, то ли набросить что-то на себя, а потом – как была в домашнем халате – бросилась из комнаты.
– Соня!
Но она уже выбежала из дома.
Она прибежала в больницу запыхавшаяся, с растрепанными от бега волосами. С трудом переведя дыхание, спросила у дежурной медсестры:
– Где он?
– Домой ушел, час как ушел, что с вами? – удивилась та.
– Кто ушел?
– Ну, муж ваш, Олег Павлович…
– Расулов где? Расулов, мальчик!
– А, мальчик! В боксе он, спит.
– Проводи меня…
Медсестра, недоумевая, провела ее в бокс – маленькую палату. На ходу говорила:
– Олег Павлович ему операцию сделал и швы наложил, спит он теперь… Чернявый такой, грузин, наверно… Вот он тут.
– Сама ты грузинка, – сказала Соня и открыла дверь палаты.
На койке – перебинтованный, с пластырями на лице и с запекшимися губами – спал Мурат.
Соня вошла, села рядом с койкой на стул.
Молча смотрела на спящего Мурата.
Медсестра мялась в двери, потом кашлянула.
– Иди, Зоя, я посижу… – сказала Соня.
Медсестра ушла, а Соня продолжала сидеть. Во сне Мурат чуть поморщился от боли – видно, у него еще горело от ушибов лицо.
Соня наклонилась к нему и тихо, почти неслышно поцеловала сначала рассеченную бровь, потом – пластырь на лбу, расцарапанную щеку…
Он вздохнул во сне и словно улыбнулся. Она отстранилась. Потом медленно встала, вышла из палаты и тихо закрыла за собой дверь.
По коридору больницы навстречу ей шел озабоченный муж, его сопровождала медсестра.
– Что случилось? – спросил он у Сони. – Ты знаешь этого парня?
– Знаю, – сказала Соня. – Он приезжал ко мне.
– К тебе? – удивился он. – Зачем?
Она посмотрела на него, потом сказала медсестре:
– Зоюшка, когда он проснется, ты не говори ему, что я была. Он будет спрашивать – ты не говори, ладно? А утром я ему с Олегом Павловичем завтрак пришлю. Но ты скажешь ему, что это такой… ну, больничный завтрак, ладно? – Соня посмотрела на мужа и сказала ему: – Пока он будет лежать, я буду ему готовить. Только не говори ему, что ты мой муж…
– Ну хорошо… – пожал плечами муж. – А кто он тебе?
– Теперь это уже не имеет значения, Олик, – грустно сказала она. – Сколько он будет лежать?
– Перелом ребра. Месяц, – сказал муж. – Ты же собиралась ехать в Москву, к брату.
– Значит, не поеду.
Осенью, когда тутовые деревья осыпают на тротуары нашего города спелые мохнатые ягоды и на улицах не встретишь ни одного незагорелого человека, перед зданием университета собирается огромная толпа бледнолицых юношей и девушек. Это – абитуриенты, сдавшие последний экзамен и теперь лихорадочно отыскивающие свои фамилии в списках зачисленных в институт.
В этой клокочущей всеми страстями – от буйной радости до безутешных девичьих слез – толпе прорваться к спискам так же нелегко, как к кассам кинотеатра во время очередной недели арабского фильма.
Мурат, Гога Махарадзе и Серый все же протиснулись к спискам принятых на физико-математический факультет.
Список был невелик – фамилий тридцать, столбиком, и фамилии были в нем не в алфавитном порядке, а по числу баллов, которые набрали абитуриенты, – сначала шли фамилии тех, кто набрал 25 баллов, потом – 24 (и среди них фамилия Сашки Серого), а в самом конце списка стояли две фамилии – какой-то Аверидзе и Расулов М., то есть Мурат.
– Приняли! – радостно бросился в объятия Серого Мурат и тут же оглянулся на опечаленного Гогу Махарадзе. – Слушай, а где твоя фамилия?
Вдвоем с Сашкой Серым они опять провели пальцем по списку, но фамилии Махарадзе в нем не было.
– У тебя ведь тоже 23 балла! – сказал Мурат с недоумением.
Гога в ответ пожал плечами.
– Это ошибка, – решительно сказал Мурат. – У меня 23 балла – меня приняли, у тебя 23 балла – тебя не приняли. Нет, это ошибка. Пошли к декану! – И, схватив Гогу за руку, Мурат потянул его сквозь толпу.