Но никаких разрядов я не чувствовала, так как несколько секунд назад окончательно покинула свое тело и теперь смотрела на все происходящее как-то сверху и немного со стороны.
— Не заводится. — В голосе Кости я впервые в жизни чувствовала отчаяние. Обычно, он куда спокойнее.
— Адреналин. В сердце. Время еще есть. — Леша никак не хотел сдаваться.
Костя передал наполненный шприц, но я знала, что уже ничего не поможет. Себя было не жалко. Жалко было тех, кто сейчас отчаянно боролся за меня, пытаясь вернуть.
— Любка, прекрати! — Вдруг заорал на меня главный кардиолог области.
Рядом всхлипнула Вера. Костя остановился и закусил губу, глядя, как Алексей упрямо делает непрямой массаж сердца, пытаясь заставить меня ожить.
— Леш, все. — Наконец, не выдержал анестезиолог и попытался оттащить его от моего тела.
— Нет! — Он рванул в мою сторону, но Константин удержал. — Пусти! — И зарядил кулаком, обтянутым перчаткой, тому по лицу.
Рядом в голос завыла Вера, которая до этого отчаянно боролась с собой. Мужчины вдруг как-то обмякли, понимая, что это все.
— Любка, как же так, а? — Сорвавшимся голосом проговорил Леша, дернул плечом, освобождаясь от Костиного захвата, и подошел к моему телу. — Какого черта ты все сердце раздала другим, а себе ни капли не оставила? — Обвинительно спросил он меня.
Я безмолвно висела над ним и не могла произнести ни слова. Костя медленно начал собирать разбросанные кругом препараты и инструменты. Вера, рыдая в голос, принялась помогать ему. А Леша…. Кажется, он еще сам не понял, что плачет. Просто, тяжелые капли вдруг закапали мне на руку. Даже бестелесная я это почувствовала.
— Надеюсь, там ты будешь счастлива. Только попробуй в другой жизни растратить себя на других так же, как в этой. — Пригрозил мне главный кардиохирург дрожащим голосом.
Я улыбнулась. Они это переживут. И Леша сейчас пойдет и выкурит две сигареты, а потом зайдет в свой кабинет. Я ему в стол печенье положила, а то снова поесть забудет. А я…. Кстати, не буду же я здесь вечно висеть? Или буду? Говорят, что души и приведения могут какое-то время оставаться в этом мире, особенно их привлекают те места, которые они считают домом. В данном случае, эта больница и была, по сути, моим домом, а та бригада, которая сейчас плакала над моим телом — моей семьей.
Только я начала осматриваться в поисках чего-нибудь необычного (света в тоннеле, например), как что-то меня потащило вверх. Вскинув голову, уставилась на золотистый луч, который тянул меня все выше и выше. Не знаю, сколько это продолжалось, но в голове раздался громкий голос.
— Эта не наша. Высший уровень. — Голос был женский.
— Да быть не может. — Удивился второй голос, мужской. — Это ж обычная душа.
— Ты посмотри на искру, а потом ворчи. Тащи на высший, кому говорю. — Поругался женский голос, и меня снова потянуло вверх.
Через какое-то время луч отцепил меня от себя, и я упала на мягкое облако. В облаке было тепло и уютно, ровно до тех пор, пока я не услышала шаги позади себя.
— Ох, уж эти стереотипы. — Проворчал незнакомый мужской голос. — Каждый раз по облакам приходится пробираться.
Я задумалась. Как же так, в облаках не должно быть звука шагов, а сейчас я их прекрасно слышу. Только подумала, как облака исчезли, и я осталась лежать на теплом и мягком… гранитном полу.
— Мда, со странностями опять. — Вновь послышался голос. — И почему, как светлая, так сразу блаженная?
Я обиделась и резко повернулась к говорившему, под ногами которого тут же образовались кактусы. Странный мужчина вздохнул и нафантазировал себе тапочки, ибо до этого его пятки были абсолютно голыми.
— Обиделась? — Ласково проговорил он, как санитар в психоневрологическом. — Имя скажешь?
Я смерила взглядом мужчину, стоящего в милицейской фуражке времен союза. Китель с погонами так же присутствовал на нем. А вот ниже… ниже болталась простыня до колена, образ довершали мягкие клетчатые тапочки.
— А-а…? — Протянула я и ткнула пальцем в простыню.
Мужчина нахмурился и осмотрел себя.
— Ну и фантазия. — Пробормотал он, смутившись почему-то кителя. — То есть так, по-твоему, выглядит официальное лицо небес?
— А как? — Поинтересовалась.
Мужчина вздохнул и поцокал языком, а его одежда сменилась на белоснежную тогу до колена. Он удовлетворенно осмотрел себя. Так вот откуда была простыня….
— Другое дело. Так как тебя зовут.
— Л-любовь? — Ответила.
Мой собеседник прищурился.
— Настоящая.
Я пощупала себя руками и кивнула.
— Да.