— Привет, Сабрина. — Спенсер дружески улыбнулся племяннице. — Боже, как ты выросла! Когда я видел тебя в последний раз, ты была крохотным младенцем.
— Правда? — спросила девочка, широко распахнув глаза.
— Естественно, — с улыбкой подтвердил Спенсер. — По-моему, ты уже достаточно взрослая, чтобы обнять своего старого дядюшку. Как ты думаешь? — Он наклонился, раскинув руки.
Сабрина застенчиво потупилась.
— В этом городе никто так не умеет обниматься, как Сабрина, — похвастался Марш.
Спенсер сам подошел к девочке и сгреб ее в охапку.
— Твой папа говорит, ты обнимаешься лучше всех. Покажешь мне, что умеешь? — попросил он с теплой и дружеской улыбкой.
Сабрина, явно очарованная, с готовностью его обняла.
— Марш, ты совершенно прав. Она самая лучшая. — Он повернулся к Кейт. — А ты та медсестра, с которой я разговаривал…
— Да. Я Кейт, Кейт Тернер, — откликнулась девушка, вежливо улыбнувшись.
Со Спенсером они не были знакомы, поскольку десять лет назад он путешествовал по Европе.
— Рад встрече, Кейт. Надеюсь, братишка не очень тебя достал. Говорят, что врачи — худшие пациенты, а он всегда был слишком командиристым.
— Ха! Вот уж о ком не стоит беспокоиться, так это о Кейт, — возразил ему Марш. — Поверь, она прекрасно умеет постоять за себя.
Кейт почувствовала, что краснеет.
— Приятно познакомиться, мистер Даймонд, — сказала она, надеясь, что Спенсер не обратит внимания на ее румянец.
Спенсер улыбнулся, и его голубые глаза весело заблестели.
— Мистер Даймонд — это мой отец. А меня называй Спенсером.
— Дядя Спенсер?
— Да, принцесса.
— Принцесса! Никакая я не принцесса!
— А, по-моему, ты очень похожа на принцессу. Теперь я буду так тебя называть. Идет?
— Там есть лимонад в холодильнике, — предложила Кейт. — Почему бы нам не войти в дом и не выпить холодненького.
— Лимонад это очень заманчиво, — заметил Спенсер, опустив Сабрину на землю.
Девушка машинально подошла к Маршу и отвела его на кухню.
— Так что заставило тебя вернуться домой так рано, брат? — спросил Марш, сжав в руке стакан, который дала ему Кейт.
— Куини. Она вот-вот ожеребится, и мне хотелось бы присутствовать.
— Кто такая Куини? — поинтересовалась Сабрина.
— Одна из моих любимых кобыл. Куини — это ее прозвище.
— А мое прозвище — Принцесса, — радостно похвасталась девочка.
— Вот именно!
— А зачем вы даете прозвища лошадям? — спросила она, наморщив носик.
— Разве ты не любишь лошадей?
Сабрина покачала головой.
— Нет, наверное.
— Сабрине не часто приходилось общаться с лошадьми, в отличие от нас.
— Ясно. Что ж, скоро ты поймешь, сколько удовольствия могут доставить лошади. Как только Куини родит жеребеночка, сможешь прогуляться в конюшню и посмотреть на него.
Сабрина взглянула на папу, затем на Кейт. Выражение неуверенности на ее детском личике смешивалось с любопытством.
— Я пойду в конюшню с тобой, если хочешь, — предложил Марш, по-видимому решив, что ее молчание вызвано отсутствием интереса.
— Правда, папа? — В голосе Сабрины прозвучало радостное удивление.
— Конечно! И кто знает, может, к тому времени я уже и сам смогу увидеть жеребенка, — с оптимизмом добавил Марш.
— Ладно! А когда родится жеребеночек?
Кейт видела, как лицо Марша расплылось в улыбке. Ее сердце бешено забилось от нахлынувшего желания. Обернувшись, девушка заметила, что Спенсер поглядывает на нее с задумчивым видом.
— Кажется, пора готовить ужин. — Кейт встала из-за стола.
Когда она выходила из комнаты, у нее заныло сердце. Раз Спенсер вернулся, очень скоро она станет им не нужна.
— Кейт, ты местная? — поинтересовался Спенсер, отодвинув пустую тарелку и откинувшись на спинку кресла. Марш потребовал, чтобы они ужинали в гостиной.
Кейт поднесла к губам стакан с водой и сделала несколько глотков, прежде чем ответить.
— Нет, — тихо сказала она.
— Откуда же ты?
— Из Лос-Анджелеса. А что ты делал в Ирландии? — добавила она, спеша направить разговор в другое русло.
— Смотрел скаковых лошадей.
— Там действительно так красиво, как на фотографиях, которые я видела?
— Да, очень. Но скажи…
— Хотите кофе? — предложила девушка, помешав ему задать вопрос.
— Попозже. Кстати, свиные отбивные были очень вкусные…
— Спасибо. Простите, мне нужно убрать тарелки и проследить за кофейником. — Она отодвинула кресло, собрала со стола грязную посуду и убежала на кухню.
— Кейт не любит рассказывать о себе, — заметил Спенсер.
— Похоже на то, — согласился Марш. У него сложилось такое же впечатление. — Мне хотелось бы знать… сколько ей лет, по-твоему?
— Лет двадцать пять — двадцать шесть. И она очень симпатичная, если тебя это интересует, — шутливо добавил брат.
— У Кейт красивые волосы, — вмешалась Сабрина. — Они длинные, каштановые и вьются, как у меня. Иногда она собирает их в хвост.
— А я обратил внимание на ее глаза, — добавил Спенсер. — Они зеленые и, хотя, возможно, мне это только кажется, очень печальные… — Он неожиданно умолк, и Марш понял, что Кейт вернулась в гостиную.
Больше Спенсер не пытался описывать внешность Кейт, но, слушая его беспорядочную болтовню, Марш начал мысленно рисовать ее портрет.
Он представил себе лицо сердечком и каштановые волосы до плеч, собранные в хвост. Зеленые глаза, курносый носик и роскошные губы.
После всего, что она для него сделала за последнюю неделю, Марш убедился, что у нее очень сильный характер. С улыбкой он вспоминал, как она отругала его за эгоизм.
А еще она добрая и нежная, заботливая и терпеливая, и обращается с Сабриной, словно с родной дочерью. Он не помнил, чтобы когда-нибудь ему встречалась женщина, так не похожая на Тиффани, его эгоцентричную и избалованную бывшую жену.
Марш сосредоточился на созданном в воображении портрете. В этом лице было что-то знакомое… ему казалось, что она похожа на Кэт, но, может, лишь потому, что он недавно вспоминал подружку своей сестры.
— Знаешь, братишка… как только твое зрение вернется, и ты начнешь работать в больнице, нам понадобится домработница.
— Вот именно.
— Стоило бы спросить у Кейт, не согласится ли она и дальше работать у нас. Что скажешь, Кейт? Тебе хотелось бы?
— Спасибо, но у меня уже есть работа.
— Правда? И где же?
— В новом корпусе больницы. Он откроется в сентябре.
— Отлично, значит, мы еще успеем тебя переубедить, — заявил Спенсер. — Ты берешь взятки?
Кейт рассмеялась.
Тихий мелодичный звук ошеломил Марша. В этом непринужденном смехе было что-то очень знакомое, но он никак не мог понять, что именно.
Казалось, Кейт пробуждает в нем какие-то смутные, отдаленные воспоминания. Не встречал ли он ее раньше? Это ощущение становилось все сильнее с каждой минутой.
Кейт — медсестра, и, вполне возможно, он работал с ней в Чикаго. Но она, несомненно, упомянула бы об этом. Зачем ей молчать?
Марш нахмурился. Ему хотелось, чтобы Спенсер вызвал Кейт на откровенность, выяснил хоть что-нибудь, способное дать ключ к разгадке. Ее имя, Кейт Тернер, ничего ему не говорило.
Ее мелодичный смех раздался снова, и на этот раз Марш твердо убедился, что уже слышал его раньше.
Отхлебывая кофе, он прислушивался к болтовне Спенсера, Кейт и Сабрины. Спенсер рассказывал о своей поезде в Ирландию и о забавном происшествии, связанном с одной лошадью, которую он чуть было не купил.
Сабрина и Кейт смеялись, и на мгновение Маршу показалось, будто Спенсер нарочно заигрывает с медсестрой. Тем более, он называл ее симпатичной. Марш нахмурился, очень расстроенный этой мыслью.
«Кейт… Странно, что я так часто думаю о ней», — размышлял он ночью, лежа в постели.
В доме вот уже несколько часов стояла полная тишина, но Марш был слишком взволнован, чтобы уснуть.