— Тьфу на тебя, — буркнула подруга, — никакого толку от разговоров с тобой. Я, как лучше хочу. А ты…
В этот момент один из ребят громко разрыдался, упав со стула и ударившись коленкой об угол стола.
— Прости, мне пора, еще позвоню, — торопливо попрощалась и побежала к мальчугану.
Надо проверить, все ли хорошо. Успокоить. Опять моя напарница где-то ходит. После того, как трагедия была разрешена, вернулась к своем наблюдательному пункту, небольшому столику и стулу, стоявших идеально — видно было всю группу целиком.
Теребя телефон, пытаясь собрать мысли воедино, не заметила, как ко мне подошел Кирилл Строганов.
— Вы уходите от нас? — спросил малыш, причем таким обвиняющим тоном, словно я ломаю его детскую мечту.
Раскрыв рот, смотрела в глаза мальчика и не знала, что сказать. Он все слышал. Отпираться бессмысленно. Но я ясно видела, что мой уход из сада, ребенок посчитает предательством. Уже считает. И я пополню список людей (женщин), которые его бросили.
Опустившись перед ним на корточки, хотела было взять его за руки, но ребенок резко отстранился, нахмурился. И продолжал молчать.
— Я не хочу этого делать, поверь мне, — предприняла попытку объясниться, но слушать меня не стали.
Кирилл развернулся и, всем своим видом показывая, как он злится, протопал к друзьям. Они о чем-то посовещались, Олеся недоуменно на меня посмотрела, затем всхлипнула, и отрицательно покачала головой. Видимо, девочка не хотела верить в то, что говорит ее брат.
Увы, малышка, это правда. Потерла место чуть повыше груди, стало так больно, обидно, у самой глаза защипало. Но мне нельзя было раскисать — впереди целый день работы, и еще пора укладывать детей на дневной сон.
Максим
Стоило мне только переступить порог дома, как в мои объятия бросился маленький вихрь. С громкими всхлипами, полный слез и душераздирающих рыданий. По развевавшимся хвостикам я опознал этот вихрь, как Олесю.
Недоуменно посмотрел на грустного Владимира, прижимавшего к себе насупившегося Кирилла.
— Что происходит? — забеспокоился, беря дочку на руки.
Если бы у нас были домашние животные, то я бы подумал, что у детей умер любимый хомячок. Столько горя и страданий было в их глазах. Но кроме нас троих в доме никто не жил, следовательно, умереть никто не мог. Тогда из-за чего потоп?
Снова вопросительно посмотрел на Володю, тот покачал головой.
— Если я правильно понял из их разговора в машине — Оксана Андреевна увольняется.
— Кирилл… г… гово… говорит, что это… это… правда… — сквозь слезы попыталась рассказать Олеся. — Но я… не верю-ю-ю-ю! — последнее слово превратилось в завывания.
— Это правда! — топнул ножкой сын, отрываясь от Володи и убегая наверх. Через мгновенье хлопнула дверь в детскую.
Покачивая Олесю, тихо шепча ей на ушко какие-то бессмысленные слова, пытался успокоить. Учитывая, что завывания не становились тише, а, наоборот, усиливались, получалось у меня плохо.
Взглядом показал, что Владимир свободен, присел вместе с дочкой на диван, не переставая укачивать. У самого в голове не укладывалось, что Оксана Андреевна уходит из сада. Я же видел, как она любит детей. Но и не верить своему сыну у меня не было оснований.
Кирюша мог что-то придумать или приукрасить какую-нибудь историю, он же просто ребенок. Но любая его выдумка — невинная, он никогда не опускался до подобной жестокости, чтобы его сестра рыдала взахлеб, не планируя останавливаться.
Где-то год назад был момент, после которого мы с детьми сели и долго разговаривали о честности, издевательствах, обмане. Я был уверен, что в очаровательных головках моих детей все разложилось по полочкам. И они никогда не поступят по отношению к другому человеческому существу жестоко, осознанно причиняя ему боль.
Постепенно Леся успокоилась, точнее, уснула у меня на руках, свернувшись калачиком. Я еще немного посидел вместе с ней, затем осторожно поднялся с дивана, прошел на второй этаж. Дверь в детскую была плотно закрыта, пришлось исхитриться, чтобы ее открыть, держа малышку на руках и стараясь ее не разбудить. Наконец, мне это удалось.
Кирюша спал на своей кровати, накрывшись с головой одеялом. Может, и не спал, но разговаривать со мной точно не желал. Уложив Олесю, машинально посмотрел на пол, засыпанный игрушками. Надо бы убраться у них, мелькнула мысль, ступить некуда. Поднял пару бумажек, собираясь их выбросить, вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Не задумываясь над тем, что делаю, расправил листочки. На паре из них были изображены какие-то каракули, видимо, попытки нарисовать счастливую семью. Судя по неаккуратным линиям — это был Кирюша, Олеся более трепетно относилась к своим художествам.
А вот третий листочек вызывал больше вопросов, чем ответов. Это был список из пяти пунктов, озаглавленный довольно просто «План помощи настоящей маме». Написан он был корявым детским почерком.
Усмехнулся, изучив пункты, посмотрел на дверь, покачав головой. Интересно, они успели хоть что-то реализовать? Надеюсь, что нет. Надо завтра будет выяснить этот вопрос.
Но это все завтра. Или когда-нибудь потом. Сначала надо было разобраться с Оксаной Андреевной, выяснить, правда ли она увольняется. Надеюсь, что это не так.
Глава 14
Максим
Утром дети дольше обычного не хотели вылезать из постели, вяло ковырялись в тарелках, отказывались что-либо обсуждать. Такое поведение меня не устраивало от слова «совсем». Я, конечно, знал, что они любят свою воспитательницу, но не до такой же степени.
— Дмитрич, — в дверях моего дома в очередной раз возникла громадная фигура друга, — я знаю, что советовал тебе обзавестись дамой сердца, но не предполагал, что ты прибегнешь к таким кардинальным мерам.
Олеся с Кириллом встрепенулись, когда Моров зашел в дом, но быстро опустили головы, когда увидели, чем он размахивает. Смерив их подозрительным взглядом, подошел к Илье и забрал у него из рук бумажку.
Тихо посмеиваясь, он потрепал ребят по головам и пристроился у моей тарелки. Покачав головой, начал изучать бумагу. От увиденного у меня буквально глаза на лоб полезли. Прочитал написанное раза три, но так до конца и не поверил, что то, что вижу, правда. Поборов желание еще и протереть глаза, для верности, медленно поднял голову. Молча воззрился на детей, которые, судя по их сгорбленным плечам и вжатым головкам, пытались стать как можно незаметнее.
— Где ты это нашел? — спросил у Ильи, с аппетитом доедавшего мой завтрак.
— На столбе у твоего дома висело, — хмыкнул Моров, — и мне кажется, что я что-то подобное видел, пока ехал от въезда в поселок.
Тяжело вздохнул, присаживаясь на диван. У меня даже сомнений не возникало в том, кто именно стоит за всем этим. Вопрос был только, когда и, главное, как они умудрились это провернуть. Вряд ли они сами расклеивали объявления на столбах. Кто им помог? Володя? Или Коля?
Пока размышлял, дети осторожно вылезли из-за стола и бочком, бочком начали пробираться к лестнице. Но не заметили возникшее у них на пути препятствие — тумбу с вазой, которую родители привезли из очередной поездки. На кой мне ваза, уточнять у них не стал, решив, что пригодится в будущем Олеське. И вот эта ваза опасно закачалась, стоило только Кириллу врезаться в тумбу, а затем с грохотом упала на пол. На удивление даже не разбилась.
Шум привлек мое внимание, посмотрел на замерших детей.
— Куда это вы собрались?
Бандиты переглянулись между собой, но не сказали ни слова. Лишь буйные головы повесили, упрямо сжав губы.
— Может, объясните, что это такое? — продолжил допрос, поднимая зажатый в кулак листок бумаги, на котором крупными буквами был написан адрес нашего дома. Помимо него, правда, объявление, а это было именно оно, содержало еще наш с детьми портрет и надпись «Если вы — наша мама и нас ищите, то мы живем по адресу…» — Я жду, — напомнил о себе через некоторое время, когда так и не дождался ответа.
Дети продолжали молчать. Илья уже откровенно веселился. Сидел с таким видом, словно наблюдал за очень интересной серией своего любимого сериала, не хватало только попкорна и стаканчика с колой и трубочкой.