— Уже давно нет, — ухмыльнулся, — спасибо Андрею, мне удалось лишить тебя родительских прав год назад. Сыграло на руку то, что про тебя никто ничего не слышал, а на связь ты не выходила.
Судя по равнодушному взгляду, Вера об этом и так знала. И ей было опять-таки плевать. От этого стало еще противнее. Как может родная мать быть… такой? Абсолютно не интересоваться жизнью своих детей, чихать с высокой колокольни на то, что ее лишили родительских прав… Для меня это — дикость. Не представляю, чтобы я вел себя также.
Наверное, именно для того, чтобы компенсировать ее отсутствие в жизни Кирилла и Олеси я был таким сумасшедшим папашей. Дабы показать им, что их второму родителю не все равно, что с ними происходит.
Зато теперь я расслабился, улыбнулся про себя. Оксана в полной мере стала им настоящей матерью. Даже когда две недели назад дети дружно приболели, именно девушка осталась дома — лечить их, ухаживать, выполнять любые прихоти маленьких пациентов.
Взяла отпуск в саду. Благо, заведующая не отказала. То ли из-за того, что совсем скоро и так избавится от нее, как от воспитательницы, то ли, сумев сложить два и два — в день, когда я позвонил и сообщил, что мои дети не придут в садик по причине болезни, ей на стол положила заявление за свой счет Оксана.
— Еще раз повторяю — выметайся отсюда, — сказал, когда Вера так и не сдвинулась с места.
Женщина хмыкнула, закатила глаза, грациозно встала и, помахав нам на прощание, вышла.
— Еще увидимся, Строганов, — бросила, скрываясь за медленно закрывающейся дверью кабинета.
— Настя! — крикнул, когда услышал, что дверь в приемную захлопнулась.
— Да? — девушка просунула в щелку голову.
— Сообщи на охрану, чтобы эту дамочку ни под каким предлогом не пускали в здание, — крепко сжимая край стола, процедил сквозь зубы.
Жаль, что Вера ни разу до этого не появлялась в фирме, иначе Настя и так бы знала, что этой твари тут не место.
— Хорошо, — кивнула помощница, отправляясь отдавать соответствующие указания.
— Позвони еще Коле, — бросил Илья.
— Обязательно, — напряженно кивнул. — Как думаешь, что ей все-таки было нужно? — повернулся к другу.
Тот смотрел на меня с таким же задумчивым видом, что, наверное, был и у меня.
— Понятия не имею, — покачал головой Моров. — Любой другой бабе я бы с удовольствием и легкостью залез в голову, но копаться в хламовнике твоей бывшей у меня нет никакого желания, — показательно содрогнулся. — Еще испачкаюсь в ее дерьме.
Невесело хмыкнул, вновь посмотрев на дверь. Кротова не просто так появилась сейчас в моей жизни. Ей что-то было нужно. Осталось понять, что именно?
Глава 25
Оксана
Отложив книгу, посмотрела на часы. Десять часов вечера. Максим опять задерживался на работе, хотя обещал сегодня вырваться пораньше. Видимо, не получилось. Вторую неделю подряд.
Вздохнула, поднимаясь, чтобы пройти на кухню и налить себе воды. Ужин давно остыл. Снова придется подогревать, когда он вернется.
В опустившейся тишине дом казался пустым и каким-то чужим. Дети давно спали. Кирюша в который раз сегодня спрашивал, когда папа станет посвободнее, я же не знала, что ответить. Им не хватало его, как и мне. Но поделать мы ничего не могли.
Я жила со Строгановыми уже месяц. Самый прекрасный месяц в моей жизни. Максим был идеальным мужчиной — добрым, заботливым, делал все, что в его силах, чтобы мне было комфортно. Я старалась отвечать ему тем же. Окружать его уютом, заботой, поддержкой. Надеюсь, что у меня получалось, и мужчина не жалел о принятом решении.
Знаю, что я ни капли не жалела. Даже таракашки заткнулись. Мысли о неполноценности не посещали меня ни разу за все время, проведенное со Строгановым. Наоборот, мне начинало казаться, что поставленный когда-то диагноз может быть ошибочным. Хотелось провериться. Вдруг, что-то изменилось за все время.
Правда, Максиму я в этом пока не призналась. Было страшно. Что если проснувшаяся его стараниями надежда окажется напрасной? И я его как-то подведу.
Если бизнесмен и думал об увеличении нашей семьи (пусть и не официальной), то мне он об этом не говорил. Наоборот, день за днем убеждал, что нас троих ему вполне достаточно. Делалось это, скорее всего, для моего спокойствия, но я была только благодарна. Хватало и того, что я порой просыпалась ночью с дико бьющимся сердцем, от страха, что окажусь сейчас в своей небольшой квартирке, а все произошедшее окажется сном. Сильные руки, не отпускавшие меня даже во сне, раз за разом убеждали в обратном.
С улыбкой вспомнила один из вечеров у камина, ставшего нашим любимым местом. Местом, с которого все началось.
Прислонившись к твердому мужскому плечу, смотрела на пляшущие огоньки. Максим лениво перебирал пряди моих волос. Дети во что-то играли рядом, по телевизору шел очередной мультик, который они выбрали, но ни разу за все время так и не посмотрели на экран. Кот спал в соседнем кресле, радостный от того, что малолетние бандиты в кои-то веки не обращали на него внимание.
Было так уютно. В груди разливалось тепло, ощущение счастья и правильности происходящего. Мысль о том, что совсем недавно я проводила вечера наедине с Пушистиком, казалась нереальной.
— Все хорошо? — тихо спросил Строганов, чуть сжав плечо, безошибочно уловив изменение моего настроения.
— Прекрасно, — улыбнулась, потянувшись за поцелуем.
Максим тепло ответил на улыбку, затем на поцелуй. Как это обычно бывало, стоило нашим губам соприкоснуться, мы тут же потерялись друг в друге. Шум от телевизора и играющих детей отошел на второй план. Он целовал меня так уверенно, словно делал это всю жизнь, а не несколько недель. Каждым движением будто утверждал свое право на меня, заставлял подчиняться.
И хоть я всеми руками и ногами всю жизнь была за самостоятельность, в этом готова была уступить. Было что-то правильное в том, чтобы покориться мужчине, готовому взять за тебя ответственность. Решить все твои проблемы. Убедить тебя, что все твои страхи — ерунда. Что со всем можно справиться, если вы вместе.
— Папа с мамой опять целуются, — захихикала Олеся, заставляя нас оторваться друг от друга.
Максим шутливо пригрозил мелкой пальцем, я же в смущении спрятала голову у него на плече.
Девчушка довольно быстро начала называть меня мамой, по первости безумно волнуясь, но увидев, что ни отец, ни я не возражаем, каждый раз делала это все смелее и смелее.
Наверное, это было неправильно. Я почти на сто процентов уверена, что многие бы нас осудили. Нельзя поощрять такое поведение детей, когда сами еще не до конца уверены в будущем. Но… сказать маленькой, чтобы не смела меня так называть, у меня духу не хватало. Видя искреннюю радость и счастье в детских глазках, у меня сердце сжималось. Как я могла ей отказать? Она ведь так давно хотела, чтобы у нее появилась настоящая мама.
К тому же Максим был твердо уверен, что у нас все будет хорошо. И бороться с ним в этом у меня не было ни малейшего желания. Я же решила, что стоит попробовать. И с каждым днем убеждалась, что решение было правильное. И что Строганов, вполне возможно (очень и очень возможно) прав — все у нас получится.
Кирюша, правда, на этот шаг так и не решился. По нему было видно, что ему очень хочется. Одно из главных слов в жизни каждого ребенка уже столько раз едва не срывалось с его губ, но мальчуган сдерживался. А мы его и не торопили. Захочет — назовет, не захочет — заставлять его точно не будем. Хватает и того, что он перестал к моему имени приставлять отчество. Называет просто Оксаной.
В садике, правда, с этим возникали проблемы. Довольно быстро разнеслись слухи о моем нынешнем месте жительства. Максим хоть и провел с детьми беседу о том, что меня в саду необходимо называть только по имени отчеству, порой они забывались. Тут же бледнели от страха, осознавая, что совершили ошибку, но я старалась их особо не ругать из-за этого. Все равно мне осталось работать там меньше месяца.