И тем не менее, я каким-то непостижимым для себя образом очутился у кухонного острова, нарезая нехитрый салат, пока в духовке разогревалось мясо. Волшебница (мне нравилось ее так мысленно называть) порывалась пару раз мне помочь, но я категорически отказался. Не люблю, когда мне мешают на кухне. А, может, это старые страхи, что женщина, вопреки расхожему мнению, ничего на кухне не умеет. Как моя бывшая жена.
Глупо, конечно, сравнивать. С того момента, как я открыл дверь такси, по тому, как она шикнула на меня, когда я уже собирался воскликнуть: «Наконец-то!», стало ясно, что Оксана и Вера — два совершенно разных человека. Моей бывшей всегда было плевать — спят дети или нет. Она не прекращала визжать, если была недовольна (а это было большую часть времени), даже, если детей только что уложили.
Вторым отличием было то, как молодая женщина сморщилась, когда я плюнул на чистоту и поплелся в ботинках по чистому полу наверх, лишь бы не тормошить лишний раз детей. Вера всегда наплевательски относилась к чужому труду и чистоте, могла спокойно пройти в грязных туфлях по только что вымытому полу и даже глазом не моргнуть.
Так подумать, моя бывшая жена была не самым приятным человеком (и до сих пор есть, наверное). Угораздило же меня на ней жениться? Хотя, с другой стороны, до рождения Кирилла и Олеси, я тоже был не подарок — думал либо о бизнесе, либо о развлечениях, когда хотелось отдохнуть от трудов праведных. Отец и жениться-то мне предложил лишь бы я успокоился. Не особо помогло, конечно, но зато результатом стали два очаровательных существа, в данный момент спокойно спящих наверху.
Именно благодаря им я, наконец, остепенился. После того, как мы узнали, что Вера беременна, меня от разного рода развлекух как отрезало, включая, стриптиз-клубы, рестораны и прочую ерунду.
Увидев на первом УЗИ два комочка непонятно чего, прижавшиеся друг к другу, я остро понял, что больше не один. Что у меня теперь есть семья. Моя семья. И что я должен в лепешку расшибиться, но дать им все самое лучшее.
Может, поэтому Вера и ушла, потому что понимала, что дети для меня гораздо важнее, чем она. Они до сих пор для меня важнее всего на свете. И все мои пассии, так или иначе возникавшие на моем пути за три года, это чувствовали. Ни одна женщина не могла конкурировать с моими детьми.
Я понимал, что им нужна мама. Моя собственная об этом твердила каждый раз, когда приезжала в гости. Но до сих пор я не встречал женщины, которая смогла бы полюбить моих детей, как своих собственных. Видимо, не там искал. Впрочем, мир бизнеса в принципе не наводнен такими особями.
Оторвавшись от салата, поднял глаза на тихо сидящую на барном стуле воспитательницу. Странно, но она не смотрелась в моем доме, как чужеродный предмет. Наоборот, казалось, что она всегда жила с нами, была частью этого дома, этой семьи, как и я с детьми.
Тряхнул головой, залюбовавшись ее губами, сомкнувшимися на краю бокала, когда она делала глоток вина. Оксана поначалу отказывалась, но мне удалось ее уговорить, пообещав, что не воспользуюсь ее беспомощным состоянием, если она, вдруг, напьется. Молодая женщина покачала головой, сообщив мне, что такое вряд ли возможно от бутылки вина. Лишь предупредила, что после определенного количества алкоголя может стать невообразимой болтушкой. Мне слабо в это верилось, а поэтому очень сильно хотелось посмотреть, а, следовательно, я стал лишь сильнее уговаривать ее выпить. В конце концов, строгая воспитательница сдалась.
Вот только пока мы проводили вечер в тишине. И она не напрягала. И это было приятно. Но странно… вообще, весь этот вечер был до жути странным.
Глава 4
Оксана
Наблюдая, как бизнесмен профессионально режет салат, решила уточнить:
— Вы повар?
— Мне кажется, мы договорились, что перейдем на «ты», — поднял голову мужчина и вновь обезоруживающе улыбнулся.
Клянусь, с помощью этой улыбки он мог добиться всего, что угодно. Даже уложить меня в постель. «Пф-ф-ф, как-будто ты ему нужна», спустил меня с небес на землю противный внутренний голос. С сожалением, пришлось согласиться.
— Ты повар? — повторила вопрос.
— Нет, — покачал он головой, возвращаясь к салату, — но закончил кулинарное училище. Одна из попыток моего отца сделать из меня человека, — тихо рассмеялся Максим. — Я был несносным подростком, отказывавшимся учиться.
— А мне нравилось учиться, — сказала задумчиво, вспоминая, с каким удовольствием шла на каждую пару в университет. Мне так хотелось поскорее его закончить и начать заниматься с детьми. И даже не смотря на низкую зарплату, я ни разу не пожалела о выбранном мной пути.
— Не сомневаюсь, — почему-то сказал мужчина, лукаво улыбнувшись. Приподняла бровь, ожидая продолжения, которое незамедлительно последовало. — Ты любишь свою работу, если верить отзывам моих детей, а я им предпочитаю верить, — наставительно ткнул в меня ложкой, которой перемешивал овощи в большой миске, — а без специального образования тебя бы не взяли. Отсюда вывод: любишь работу, значит, хотела этим заниматься, а, значит, с удовольствием этому училась.
— Какая потрясающая дедукция, Шерлок, — фыркнула в бокал, делая очередной глоток. Ох, не напиться бы. Я, конечно, заверила Максима, что этого не будет, но вино на голодный желудок — вещь опасная. — Но вы… — наткнулась на грозный взгляд, улыбнулась, — ты, - Максим удовлетворенно кивнул, — прав по всем трем пунктам. Мне всегда нравилось заниматься с детьми, радоваться вместе с ними удачам, видеть, как у них что-то получается благодаря твоему наставничеству, смотреть на мир их глазами.
Строганов завороженно слушал и так пристально на меня смотрел, что стало неловко, и я, смутившись, замолчала. Мужчина встряхнулся, словно отгоняя наваждение, и чуть улыбнулся.
— А какой он?
— Что?
— Мир их глазами?
— Удивительный, — начала перечислять, — прекрасный, полный открытий, неограниченных возможностей, — широко улыбнулась, вспомнив цитату, — восхитительный и немножко волшебный.
Максим рассмеялся, запрокинув голову:
— «Золушка»?
— Ты смотрел? — удивленно посмотрела на него, за что получила чуточку укоризненный взгляд.
— У меня пятилетняя дочь, конечно, смотрел. И не раз, — добавил, тяжело вздохнув, словно просмотр сказки для него — тяжкое бремя.
Хотела отпить из бокала, но с удивлением обнаружила, что он пуст. Максим сориентировался тут же — обошел кухонный остров и налил вина.
— Спасибо, — поблагодарила чуть слышно, вспыхнув от смущения.
И не потому, что мужчина, наливающий даме бокал вина, был для меня чем-то необычным, словно инопланетянином, нет. А потому, что меня внезапно окутал его запах — что-то древесное с каплей цитрусов, и он оказался таким приятным, что мне безумно захотелось уткнуться в шею мужчины и вдыхать его полной грудью.
«Пора притормозить», — подумала, решительно отставляя бокал, а то еще немного и я накинусь на бизнесмена с совершенно недвусмысленными намерениями. А этого делать определенно нельзя.
Максим мой жест заметил, но никак комментировать не стал, за что я была ему безумно благодарна. Во вновь опустившейся тишине молча наблюдала, как он накрывает на стол. Даже не наблюдала, а любовалась. Каждое движение — выверенное, ничего лишнего, и никакой спешки. А еще все так естественно, словно, так и должно быть. Будто мы каждый вечер вот так сидим: я бездельничаю с бокалом вина, а он накрывает на стол.
Тряхнула головой, прогоняя глупые мысли. Мне точно хватит, всякий бред лезет в голову. Права была Дашка — мужика мне надо, а то от малейшей заботы со стороны фактически незнакомца поплыла. Вот только…
Не хотела я мужика. Точнее, хотела, но не такого, какие мне обычно попадаются. Нет, мне не нужен был сказочный принц, мне просто хотелось любить и быть любимой — без всяких условностей, рамок, препятствий. Без этих «надо», «должна», которыми вечно сыпал мой бывший муж. Хотелось, чтобы меня полюбили такой, какая я есть, со всеми недостатками, а в ответ получили бы такую же безграничную любовь от меня. К сожалению, к тридцати годам мне стало казаться, что такое просто невозможно. Или возможно, но не со мной. Дашке же, вон, повезло. И Рите. И Алене. И многим, многим другим.