Подоспевшие Филин с Инго изумленно ахнули, тотчас включились в гонку… и тоже перестарались. Свечей они наколдовали столько, что впору было Церемониальному залу, вместо перегоревшей гирлянды тут же сочинили какое-то небывалое чудо с радужным отливом, а к нему — еще гору новых игрушек, на фоне которых старенькие стеклянные совершенно потерялись, потому что новые мигали глазами, шевелили крыльями и вообще только что не летали вокруг елки.
Лиза смотрела, как взрослые суетятся, и что-то ей в этом не нравилось. Уж больно лихорадочно они метались. Может, чувствуют себя виноватыми, что задержались, и поэтому так стараются? Впрочем, сама она металась не меньше. А еще шарахалась от беспечно порхающих по воздуху чашек и тарелок, вздрагивала, когда в форточку врывались блюда с тортами, пугалась гигантских свечей, которые, как грибы после дождя, возникали во всех углах, а потом еще и загорались сами по себе… но остановить брата, Андрея Петровича и фриккен Бубендорф не смела. Ведь они хотели как лучше. Только почему-то от этих улучшений и украшений в доме становилось все неуютнее — уж слишком все походило то ли на какой-то фильм, то ли на разворот в глянцевом журнале. И еще Лиза боялась, что Бабушка новшества не одобрит. Особенно то, что Амалия извлекла из буфета заветный чайный сервиз в нежно-голубых цветах, всегда стоявший там как в музее — даже в Новый год. Лиза не пила из него чаю вообще никогда, ни разу в жизни.
Потом Амалия спохватилась и убежала в Лизину комнату переодеваться. Инго внезапно спросил:
— Лизкин, что же ты еще не переоделась?
Лиза растерялась. Оглядела виноватым взглядом перепачканную в муке футболку и старые джинсы.
— Заказывай — что ты хочешь? Чего у тебя нет? Что-нибудь… модное? — настойчиво предлагал Инго.
Соблазн был слишком велик. Когда еще выпадет такой случай?
— Хочу платье… взрослое, черное, короткое и с блестками! — решилась Лиза. — И чтобы где-то немножко просвечивало. Вот.
Инго исполнил заказ в точности, но Лиза тут же пожалела о своей просьбе. Просвечивало платье так, что она стеснялась, в вырез на спине немилосердно дуло, на плече была тряпичная черная роза величиной с кулак, и из нее до пояса свисали витые ленточки, а блестки, вернее, чешуйки, нашитые на платье, противно царапались, особенно подмышками. И прошлогодние парадные туфли, как выяснилось, жали. Однако, поскольку Инго неуверенно сказал «очень красиво», пришлось смириться, чтобы его не обижать. Может, и есть такие мальчики, кто понимает в платьях, но Лизе они ни разу не попадались.
— А оно в полночь не превратится в сухие листья? — неловко спросила Лиза.
Инго не успел отшутиться, потому что в дверь затрезвонили и появилась Марго, а за ней Илья Ильич — бывший петербургский Хранитель. Илья Ильич, ничуть не похожий на Деда Мороза, нес, однако, битком набитую сумку. Стоило Марго сбросить куртку, как Лиза сразу почувствовала себя нелепой и неуклюжей, даже в сто раз нелепее и неуклюжее, чем обычно. Марго сияла, Марго заглядывала в глаза Инго, Марго даже привставала на цыпочки. Видно было, что она старалась нарядиться в радингленском стиле — сплошные шнуровки, вышивка и кружевные манжеты, но с ее короткой мальчиковой стрижкой все это не вязалось. А когда в комнату вплыла Амалия, приуныла уже не только Лиза — Марго тоже неожиданно стушевалась.
На Амалии было строгое бирюзовое платье. В пол, без блесток и шнуровок, открытое — но в меру, и нигде не просвечивало. В этом не было никакой необходимости. Просто в этом наряде стало видно, что фриккен Бубендорф — редкостная красавица. И что сейчас, на празднике, это в ней главное.
«Буду учиться», — решила Лиза, хотя и не знала, как.
Потом пришлось всем объяснять, что нет, Левы не будет. После чего немедленно выяснилось, что и Конрадов не будет. Об этом преувеличенно твердым голосом сообщил Филин, а Инго покосился на него и с явным усилием смолчал. Очень сложная у взрослых жизнь.
Потом все наконец расселись и стали нахваливать угощение, но Бабушка почти ничего не ела, и Лиза огорчилась. Когда рядом не едят, самой кусок в горло не лезет и стыдно становится наворачивать за обе щеки (а Лиза за время приготовлений успела проголодаться).
Потом пробило полночь, но Лева даже не позвонил, а Костик прислал Лизе на мобильник сообщение, которое дошло лишь после часу ночи и не читалось — одни сплошные закорючки.
Потом была раздача подарков, и атмосфера накалилась окончательно и даже как будто стала потрескивать.