Поселили меня в одном домике с Жан Полем, черноволосым французом небольшого роста, с красивым выразительным лицом и насмешливыми черными газами. Он был моложе нас с Николаем Ивановичем, но уже далеко не юношей. Домиком наше жилище можно было назвать лишь относительно: оно представляло собой деревянный ящик от фюзеляжа Ан-2, в котором были проделаны окна и дверь. Для меня это было не в новинку, на полевых аэродромах часто применяются такие ящики для подсобных помещений.
— Ну, вот, — сказал Николай Иванович, представляя нас друг другу. Это Жан Поль Бенуа, настоящий француз, ветеран нашего отряда. Бросил свой Париж, и отправился с нами к черту на рога. Знакомьтесь, обживайтесь, а я пошел.
Николай Иванович ушел, и мы остались вдвоем.
— Скажите, Жан, — спросил я, — а Вы и в самом деле француз? Вы из Парижа? Вы безупречно говорите по-русски!
— Дело в том, что француз я только наполовину. Мой отец воевал в России, в эскадрильи «Нормандия», там женился на русской, и вернулся во Францию. У нас в семье говорили на двух языках: на французском и русском. Да и в Париже я был-то всего два раза, родился и вырос в Тулузе. Отец после войны пробрел авиаремонтные мастерские. Но занимался не только ремонтом, сам строил легкую авиатехнику. Получился небольшой авиазавод. Я окончил летное училище, и работал у отца на заводе, испытателем.
— И что производит Ваш завод?
— Планера, дельтапланы, легкомоторные самолеты.
— А как Вы попали сюда, если не секрет?
— У меня предложение: давай на «ты». Мне так проще, думаю тебе тоже.
— Возражений нет. Так, как же ты сюда попал?
— Все началось с Экзюпери, точнее с самолета его времени. Отец купил еще одну мастерскую, и начал ее переоборудовать. Когда очищали ангары от всякого хлама, я увидел старый самолет «Латекоэр-28», вернее то, что от него осталось. Представляешь, может быть, сам Экзюпери на нем летал?! Возникла мысль отреставрировать его, и попробовать в воздухе.
— Так это ты представил на выставку «Латекоэр», о котором мне Николай Иванович говорил?
— Ну да. Мы с отцом его отремонтировали и представили на выставку. Восстановить его было не так-то просто. Нужны были чертежи. Пока их искали, перезнакомились со многими людьми, фанатами раритетной авиатехники. Тогда и возникла идея организовать выставку. Сперва просили выделить салон раритетной техники на выставке в Париже, в Ля Бурже. Но желающих представить свои экспонаты со всего мира набралось так много! Разместиться в Ля Бурже было не реально. Отец предложил организовать выставку в Тулузе, на аэродроме Франказол. Идею поддержали, и выставка состоялась. Там я и познакомился с Николаем Ивановичем. Но никогда не думал, что придется вместе летать.
После того, как мой «Латекоэр» поднялся в воздух, возникла вторая бредовая идея. Я решил повторить полет по маршруту, описанному в романе Экзюпери «Южный почтовый». Отец был против. Да и вообще, немногие одобрили эту идею. Но нашлись и энтузиасты, достали старые полетные карты, уточнили маршрут. Об этом полете писали все газеты, меня воспринимали, чуть ли ни как героя. Но какой к черту героизм! Всего-навсего повторить то, что когда-то делали другие. И героями они себя не считали, ведь это была их работа! Но полет был непростой, очень непростой!
Чего только стоило перелететь Пиренеи. На «Латекоэре» набрать три тысячи — это что-то значит! Мотор греется, не тянет. Пришлось три площадки8 делать, пока на высоту забрался. Облака старался обходить, но когда попадешь в облако — приятного мало. Авиагоризонта9 нет, только указатель поворота и скольжения10. Определить положение машины в пространстве не так-то просто. Средств радионавигации в те времена вообще не было. Только компас, карта и глаза. Иногда казалось — вообще непонятно, куда лечу. Когда уже увидел отроги Иберийских гор, стало на душе спокойнее. Снизился, легче дышать стало, а там и береговая линия Средиземного моря видна.
Когда в Аликанте приземлился, уже пожалел, что ввязался в эту авантюру. Но, представляешь, какими были те пилоты начала эры авиации! То, что для меня казалось авантюрой, для них было работой! Каждый раз по этому маршруту, через горы, сквозь облака, в болтанку, и летом и зимой!
А теперь что? В белой рубашечке, в теплой кабине «Аэробуса», с полным комплектом радионавигации, с автопилотом — разве это полет? Да, мельчают люди. Сейчас от Тулузы до Аликанте слетать, что в булочную за хлебом сходить, а когда-то… И никто не знает, сколько разбитых машин на этом маршруте, сколько могил.
8
Площадка — переход в горизонтальный полет при наборе высоты или снижении, в частности, для приведения к норме температурных параметров.
10
Указатель поворота и скольжения для выполнения координированного разворота. Состоит из шарика и стрелки, стрелка показывает крен, шарик — скольжение (движение самолета под углом к набегающему потоку).