И через много лет, вспоминая этот вечер, Дмитриев говорил друзьям, что мечта его — увидеть когда-нибудь бирманскую труппу в Ялте.
4
Во второй половине прошлого века начало бурно развиваться русское востоковедение. Наиболее крупные ученые-востоковеды (из тех, кто занимался проблемами Индии и Дальнего Востока) выросли среди исследователей восточной идеологии и философии, в первую очередь буддизма. Появление их трудов, а также публикация записок первых путешественников типа Энквиста и Дмитриева позволили русским читателям получить достаточно полное и конкретное представление о государственном устройстве, населении и истории Бирмы. Правда, информация, которая пришла из первых рук (а помимо этого появился ряд переводов работ английских авторов), была несколько ограничена тем, что русские корабли приставали лишь к портам Южной Бирмы, находившимся в английских владениях. Что же касается свечений о еще независимом Бирманском королевстве — Верхней Бирме, то они черпались русской общественностью только из работ иностранцев, которые, в первую очередь англичане, были зачастую тенденциозны.
Поэтому крайне интересны для нас сведения о первом русском путешественнике, попавшем в Верхнюю Бирму, тем более что он не только побывал в стране, но и познакомился с крупными бирманскими государственными деятелями, был тепло принят при бирманском дворе и сыграл определенную роль в развитии российско-бирманских отношений.
Мы уже отмечали, что в своих попытках установить отношения с другими государствами, как с соседними, так и с европейскими, правительство короля Миндона развило довольно значительную дипломатическую активность. И вполне естественно, что в поле его зрения попала и Россия, как возможный защитник от английской экспансии.
Еще в пятидесятых годах, во время Крымской войны, бирманцы внимательно следили за ходом военных действий, рассчитывая, что победа России над Великобританией и ее союзниками благоприятно скажется на положении Бирмы. Однако Россия потерпела поражение, интерес к союзу с ней временно погас. Тем не менее, когда в 1874 году в Иран было направлено бирманское посольство, в числе поставленных перед ним задач была и такая: попытаться установить связи с Россией через русского посла в Тегеране.
Посольству были вручены подарки для русского императора и письмо, подписанное первым министром Бирмы. Среди подарков, переданных русскому послу, был большой и красивый рубин, золотая шкатулка, украшенная драгоценными камнями, и несколько рулонов бирманских тканей. Закончив свою миссию в Иране, посольство Бирмы задержалось в Тегеране, ожидая разрешения русского правительства на поездку в Петербург. Идею посольства в Россию поддержал и шах Ирана, который весьма опасался британской экспансии. Однако император Александр II решил не портить отношений с Англией из-за отдаленной маленькой страны, и ответ его гласил: разрешения на поездку посольства а Россию не давать.
Английский Генеральный штаб к тому времени уже разработал план кампании по захвату Верхней Бирмы. Об этом знали не только в Калькутте, но и в Петербурге. Русский военный агент в Англии генерал-майор А. П. Горлов имел достоверные сведения о содержании плана войны Англии в Бирме. В его рапорте военному министру Д. А. Милютину от 7(19) июля 1875 года мы читаем: «План военных действий есть следующий: посадив войска на флотилию речных судов, отряд пойдет вверх по Иравади до столицы, взятием которой окончится и война». Горлов знал и о том, что во время движения этого флота по Иравади англо-индийские десантные войска должны взять и уничтожить береговые укрепления бирманцев. Русский генерал знал также, что англичане уже начали строить базу в 450 верстах от Мандалая, в Таетмьо, чтобы сосредоточить «все необходимое для войны». Лондон рассчитывал разделаться с Бирмой «в течение одной или в две недели». Но опытные английские колонизаторы не стали осуществлять этот план в 1875 году. Поход в Бирму был временно отложен. И это вовсе не потому, что Англия боялась проиграть войну. Нет. Более неотложными были дела у Лондона в других районах мира.
Тысяча восемьсот семьдесят пятый год был для британских политиков годом чрезвычайно бурной дипломатической деятельности. Шла подготовка к церемонии провозглашения королевы Виктории императрицей Индии. Укреплялись позиции Англии на Ближнем, Дальнем и Среднем Востоке. В том же, 1875 году Англия накупила у египетского хедива акции Суэцкого канала, направила в китайские воды флот и закрыла свою миссию в Пекине. Правительство Небесной империи струсило и в следующем, семьдесят шестом году подписало конвенцию, предоставившую Англии ряд привилегий в соседней с Бирмой Юньнани; кроме того, Англии было разрешено снарядить экспедицию в Тибет. Этими акциями устранялось вмешательство Китая в английские дела и Бирме в будущем.
Английская дипломатия шла также на обострение отношений с бирманским правительством, с тем чтобы или подчинить его воле Лондона, или создать повод для поенного вмешательства. Так, Миндону был предъявлен ультиматум, требующий отменить в отношении английских резидентов закон, обязывавший снимать обувь в присутствии бирманского короля. Как и ожидали в Лондоне и Калькутте, ультиматум был отвергнут, и выиграла от этого лишь Англия: Миндон был объявлен врагом европейцев, унижающим их достоинство. Однако до войны дело не дошло. Англия готовилась к покорению Афганистана, начинала операции в Южной Африке. В эти годы ее отношения с Россией временами настолько обострялись, что, казалось, вот-вот между ними вспыхнет война. Царское правительство, конечно, не беспокоила судьба покоренных Англией стран и народов. Царизм сам преследовал в Средней Азии такую же цель, что и правительство королевы Великобритании и императрицы Индии в других частях Азии и в Африке. Политика Лондона осуждалась в Петербурге постольку, поскольку она усиливала главную соперницу России на Востоке. Но положение России, особенно в связи с ее политикой на Балканах, было таково, что открытый конфликт с Великобританией не входил в расчеты царского правительства, и уж ни в коем случае оно не желало рисковать ради Бирмы.
Потерпев неудачу в первой попытке, бирманцы тем не менее не оставили мысли наладить с Россией дипломатические отношения.
Здесь на сцене появляется путешественник Николай Ненюков. К сожалению, документов, которые говорят о его путешествии, сохранилось всего два: это справка министерства иностранных дел, обнаруженная не так давно в Архиве внешней политики России, и письмо первого министра Бирмы по вопросу установления отношений с Россией, в котором также упоминается имя Ненюкова.
Справка датирована началом 1876 года. В ней говорится: «Русский путешественник г-н Ненюков, путешествуя весьма долго по свету, посетил в начале прошлого года все главные города Британской Индии и после того проехал в Бирманию. Прибыв в Мандале, главный город независимого Бирманского королевства, имея рекомендательное письмо к английскому агенту капитану Стро веру, г-н Ненюков был приглашен жить в доме сего агента, который и представил его королю».
Британский агент, как следует дальше из справки, сам сопровождал Ненюкова к королю Миндону. К сожалению, из справки неясно, как это произошло. Судя по дальнейшим событиям, визит этот ни в коей мере не отвечал интересам Великобритании и вряд ли английский агент по собственной инициативе представил Нонюкова королю. Вернее всего предположить, что о прибытии первого русского в Мандалай стало известно при бирманском дворе и король Бирмы выразил каким-то образом желание встретиться с ним. Тогда дальнейшее поведение английского агента вполне логично: лучше не отступать ни на шаг от русского, чем дать ему свободу действий. Тогда становится ясной и фраза из справки: Король через Стровера, служившего переводчиком, сделал г-ну Ненюкову несколько вопросов». Таким образом, ход беседы до какой-то степени агентом контролировался.
Справка, вернее всего, писалась со слов самого Ненюкова, и кое-какие детали, важные сегодня, но не казавшиеся важными самому путешественнику, в ней опущены. Так, в справке приводится вопрос короля, вполне понятный в свете желания Бирмы наладить отношения с Россией: «Он спросил его: скольку ему лет, находится ли на государственной службе и с какою долью путешествует». Но ответа Ненюкова нет. Очевидно, ответ удовлетворил Миндона, причем настолько, что ни не стал продолжать беседу в присутствии английского агента, а, дав согласие на поездку Ненюкова на север Бирмы, в город Бамо, пригласил его снова явиться ко двору по возвращении. При этом король подчеркнул (что любопытно, так как Миндон предпочитал без нужны не обострять отношений со всемогущим английским резидентом), чтобы пришел Ненюков к нему без англичанина, а в сопровождении «француза Давера», находящегося на службе короля. С этим «французом Давером» нам придется еще столкнуться, здесь же только отметим, что в справке министерства допущена небольшая ошибка: в отличие от приехавшего в Бирму вслед за Ненюковым Петра Пашино, Ненюков не сблизился (хотя и был знаком и позднее переписывался) с португальцем Фернаном д’Аверой — человеком интересным, своеобразным и не в пример многим другим европейцам, прижившимся в те годы в Мандалае, горячим сторонником сохранения бирманской независимости. Роль, которую избрал Ф. д’Авера, была не из благодарных. Другие, более дальновидные или более расчетливые европейцы (например, итальянский консул в Мандалае Андрино, о котором язвительно пишет Минаев) были просто-напросто агентами англичан и старались угодить тем, кого считали будущими хозяевами страны.