— Задача номер четыре, — продолжил Кельвин, откашлявшись.
Девон посмотрел на нас.
— Что, девочка-цветочек, — протянул он, — ждала меня?
Я мило улыбнулась.
— Не тебя, дьявол.
— Я был немного занят, — сказал он. — Столько новых цыпочек.
Его слова были неприятны, но я ощущала притягательность демона даже через весь кабинет. Я пристально посмотрела в его блестящие зелёные глаза поверх парт, гадая, может ли Девон меня видеть. Там ли он ещё, сражаясь за своё право выйти наружу?
Отчаяние.
— Мы занимаемся умножением алгебраических выражений, — встрял Кельвин. — Твоя помощь не нужна.
— В самом деле? — спросил Девон.
Он лениво подошёл к Кельвину и жестом обвёл невидимую линию вокруг сидящего парня.
— Математика с этим горчичным малышом?
— Да как ты...? — начала было я.
— Я совершенно не похож на горчицу, — возразил Кельвин. — Но если ты имеешь в виду полковника Мастарда[15], то в этом случае да, я могу с гордостью сказать, что похож.
— Молодой человек, вот две методички, — прервал нас Рурк. — Можете решить тест по первой главе завтра в классе, а тест по второй главе — после занятий.
Он проверил свой мобильный телефон.
— Я бы задал тебе тест по первой главе прямо сейчас, но у меня нет времени, чтобы сидеть здесь и наблюдать за тем, как ты будешь его писать. Так что считай, что тебе повезло. А теперь покинь кабинет и перестань мешать моему помощнику.
— Как скажете, — ответил Девон.
Он начал открывать свой переполненный рюкзак, чтобы положить в него распечатки, но затем остановился и вместо этого закинул рюкзак на одно плечо. Рюкзак был странной формы, большой и раздутый, а его нижняя часть, казалось, покрыта мокрыми разводами.
— До завтра, девочка-цветочек, — небрежно махнул мне рукой Девон и, ссутулившись, вышел из класса.
— Почему он тебя так называет? — спросил Кельвин.
— Камелия — это цветок, — ответила я отстранённо, всё ещё пристально разглядывая выходящего Девона и его плотно набитый рюкзак.
— Должно быть, этот цветок приятно пахнет, — сказал Кельвин.
Мистер Рурк смял свой стаканчик из-под рутбира, швырнул ручки в сумку и направился к двери. В неярко освещённом холле я увидела, как Девон повернул за угол. Потом заметила мерцание слабого света в верхней части его рюкзака и внезапно поняла, что находилось внутри.
— Вот черт! — простонала я.
Затем схватила рюкзак и рванула к двери, обгоняя мистера Рубаху.
— Ты куда…? — ошарашенно начал Кельвин.
— Извини, мы потом закончим, извини... — крикнула я, выбегая из класса.
— Камелия? — удивился мистер Рурк. — Камелия!
8. Сотня пикси
Когда я выскочила из кабинета Рурка, Девона в холле уже не было. Куда он собрался с этими пикси и почему?
Я так быстро шагала, что не заметила Спаркл, неподвижно стоящую в холле, пока не повернула за угол и не врезалась в её костлявый бок. Она оступилась, и что-то вылетело у неё из рук, разбившись на множество осколков.
— Вот чёрт, — пробормотала я. — Что я разбила? Зеркало? Извини.
Я подобрала самые большие кусочки, одновременно ища взглядом Девона.
— Забудь, — отчеканила Спаркл.
Я подняла голову и увидела, что она отвернулась от меня, прикрывая лицо рукой.
— Готова поспорить, в шкафу уборщицы есть метла, — продолжала я. — Порезалась?
— Уйди, — отчеканила она. — Просто уйди.
Я внимательнее оглядела её лицо, чтобы проверить, не плачет ли она. Спаркл не была плаксой, даже в детстве. Вместо слёз её накрывала ярость, хладнокровная ярость, потом она продумывала, как наказать виновную сторону, а затем реализовывала свой план.
Например, однажды, когда мы покупали фруктовое мороженое у мороженщика, один третьеклассник толкнул меня и забрал мой рожок. На следующий день в школе Спаркл рассказала всем, что у него червячки в заднице, как бывает у собак, и что никто не должен пользоваться с ним одним туалетом, потому что тогда у них тоже будут червячки. Учителя безумно злились, когда мальчики отказывались ходить в туалет в этом крыле. Но тот мальчишка больше никогда к нам не приставал.
Этот случай напомнил мне о тех далёких славных временах, поэтому я осталась на месте, желая ей помочь. На самом деле Спаркл не плакала, но её пальцы сдвинулись в сторону, чтобы стереть крошечную слезинку, а потом я увидела это, хотя сначала даже не поняла, что именно.
— Ты стукнулась носом? — спросила я. — Он опухает.
Спаркл убрала руки от лица, схватившись за ожерелье из камей, которое всегда было на ней, и уставилась на меня.
— Давай, смейся! — проговорила она. — Всё складывается для тебя отлично, не так ли? Никого не волнует, что у тебя нет отца, что ты не приглашаешь гостей к себе домой, что не устраиваешь вечеринки.
— Да ладно, — ответила я. — Не думаю, что кто-то интересуется твоей жизнью дома. Не похоже, что тебе есть что скрывать.
Но я всё ещё не понимала, почему её нос, казалось, скосило на одну сторону.
— Похоже на твой старый нос, — не подумав, ляпнула я.
Спаркл подняла руку.
— Убирайся сейчас же, ведьма, ты…
Моё беспокойство уступило место ярости.
— Никогда больше не называй меня так или пожалеешь, — сказала я,
И вообще, почему я должна извиняться за то, что разбила её зеркало? Вчера она разбила мой телефон и ни капельки не переживала из-за этого.
— И что же ты сделаешь, проклянёшь меня? — с издёвкой спросила Спаркл.
— Может, и прокляну, — мрачно ответила я.
Это был звёздный час для Спаркл, ядовитой и знающей, как посильнее меня задеть.
— Твоя мамочка-ведьма научила тебя своим злобным заклинаниям? Возможно, она уже приводила тебя в тот подвал и учила, как помогать ей? Козья кровь и её животные…
— Прекрати! — закричала я, пытаясь замять то, о чём она говорила, то, о чём она знала.
Она разворошила погребённые воспоминания, о которых я старалась не думать.
И тогда я поняла, что могу сделать, и, прежде чем она смогла скрыть лицо, я выхватила свой телефон и сфотографировала Спаркл, расстроенную и сердитую, с её старым искривлённым носом.
Её челюсть отвисла, и девушка замолчала.
— Это остановит твои попытки, — сказала я. — Теперь у меня тоже есть боеприпасы.
— Отдай! — выкрикнула она.
— Нет, — ответила я и подняла телефон так, чтобы она не могла его достать.
Потом, пританцовывая, попятилась назад по битому стеклу, когда она рванула за мной.
— Назад, — предупредила я, подпрыгнув, когда её фиолетовые ногти прошлись по моей голой руке.
Это было ребячеством, но мы обе были в ярости и дразнили друг дружку, словно снова стали маленькими девочками и поссорились из-за какой-то игрушки.
Я высокая, но и Спаркл тоже. Мы обе подросли за это лето, и я не думаю, что это наш предел. Возможно, я даже где-то на пару сантиметров повыше. Я старалась как можно лучше использовать это преимущество и держала телефон в поднятой над головой руке, другой рукой отталкивая Спаркл.
Она теснила меня к шкафчикам, и моё запястье упёрлось в стену, но я не сдавалась.
— Тоже мне, взрослая, — выдала я, задыхаясь. — Если бы я могла колдовать, ты бы первая об этом узнала. Я бы наложила заклинание, чтобы показать миру, какая ты на самом деле.
Она оскалилась.
И именно тогда случилось что-то очень странное. Мы обе стояли на цыпочках, и пальцы Спаркл касались моего запястья. И тогда — клянусь — она выросла.
Нет, не подпрыгнула, не наклонилась вперёд. Она выросла. И я могу объяснить вам, откуда знаю, что это был не просто прыжок. Потому что, клянусь, в тот момент её тело тоже увеличилось. И это было самое странное.
— Святые черти, — пробормотала я.
Спаркл могла бы забрать у меня телефон, если бы не была ошарашена так же, как и я.
— Что теперь? — закричала она.
Затем я моргнула, и она вернулась к нормальным размерам. И телефон всё ещё был у меня. Спаркл отшатнулась.