— И я, — заявила Лили. — Одну ложечку сахара — твоя очередь готовить кофе.
— Не раньше, чем ты ответишь на мой вопрос.
— Ты разве что-то спросил?
— Лили, я абсолютно серьезен. Я размышляю над этим с рассвета и пришел к выводу, что наш брак станет отличным решением.
— Решением чего?
— Твоих денежных проблем.
— Разве тебя должны волновать мои денежные проблемы?
— Но я мог бы выкупить дом твой матери и подарить его тебе.
— А зачем тебе это, не скажешь?
— Стабильность, — пожал он плечами. — Некоторые из моих основных инвесторов вдруг резко озаботились моим семейным положением, а точнее, отсутствием оного.
— А меня это не удивляет, — улыбнулась Лили, но ее улыбка увяла, когда Хантер не улыбнулся.
До нее вдруг дошло, что это была вовсе не шутка...
— Когда твои инвесторы узнают, что ты женился на девушке, с которой знаком менее суток, это их насторожит еще больше.
— Данный вопрос мы отдадим на откуп моему отделу связей с общественностью.
Лили решила сменить тему.
— Ночь была просто сказочной, — искренне сказала она.
— Я знаю.
— Совсем не в моем характере затаскивать в постель незнакомца. Но это случилось, и я ничуть не жалею. Поэтому прошу тебя, Хантер, не разрушай очарования нашей безумной и страстной ночи глупыми разговорами о браке.
— Какая приятная неожиданность, — медленно произнес он. — Обычно именно женщины, с которыми я просыпался по утрам, забрасывали меня вопросами о будущем.
— Женщины? — стараясь не обращать внимания на укол в сердце, переспросила она.
Хантер перекатился, и теперь обе его руки были за ее головой. Нависая над Лили, он сказал:
— Это сделает счастливой мою сестру.
— С каких это пор братья женятся для того, чтобы сделать счастливыми сестер? — поддразнила она и вдруг резко посерьезнела. — То, что ты предлагаешь, Хантер, просто глупо и не имеет никакого смысла.
— Для меня имеет. Может, тогда Эмма в конце концов прекратит прятаться за моей спиной от жизни и примет предложение, которое изменит ее жизнь. — Он сделал паузу — видимо, думал над тем, стоит ли рассказывать обо всем, и наконец решил, что стоит. — Она скрипачка. Одаренная, талантливая, гениальная. Через несколько недель должен состояться конкурс, и если она справится — а она просто не сможет не справиться, — то получит приглашение в лондонский оркестр. А она все еще колеблется, стоит ли ей ехать на конкурс или нет. Она и я — все, что осталось от нашей семьи. — Его голос зазвучал глухо. — Эмма вбила себе в голову, что если она уедет в Лондон, мы совсем перестанем видеться, поэтому она даже переехала в Мельбурн из Сиднея. Все ее отговорки шиты белыми нитками, но она упорно отказывается это признать.
— Извини, что-то я совсем запуталась, — растерялась Лили.
— Эмма — инвалид. Она не может ходить из-за травмы позвоночника, которую получила в прошлом году. Авария... Тогда же погибли наши родители.
— О боже! — выдохнула Лили. Она вдруг все вспомнила. — Да, кажется, я читала об этом в газете. Какая страшная трагедия, — прошептала она. — Хантер, мне так жаль...
— Твоей вины здесь нет, — почти равнодушно отозвался он.
— Но стоит мне просто представить это... — она коснулась его щеки. — Должно быть, тебе тяжело пришлось.
— Сложнее всего пришлось не мне, а Эмме. — Он уклонился от ее руки. Очевидно, терпеть ее сострадание было ему невмоготу.
— Так вот ты о ком говорил вчера, — осенило Лили.
— Да. — По его губам скользнула кривая усмешка. — Она никак не смирится с тем, что больше никогда не сможет ходить, но этот конкурс — действительно ее шанс изменить свою жизнь.
— Может, она чувствует, что еще не готова играть в оркестре?
— Эмма не готова? — Он покачал головой. — Ты просто не знаешь мою сестру, а я не ослеплен братской любовью: о том, что она невероятно талантлива, твердят все, кто слышал, как она играет. Ну, что скажешь насчет моего предложения? Я выкуплю не только ваш дом. Ты получишь весьма щедрое обеспечение. Единственное условие: все должны думать, что мы сочетались браком, думая, что любовь вспыхнула и соединила нас навечно, но мы ошиблись.
— Ошиблись?
Хантер кивнул.
— Через год наша страсть уляжется, тогда мы поймем, что в объятья друг друга нас толкнула вовсе не любовь. Мы разведемся. Я прошу всего двенадцать месяцев. За это время Эмма сможет наладить свою жизнь, а мои инвесторы немного угомонятся.
— Ты все это время говорил серьезно? — Лили была совершенно сбита с толку. Она все-таки была уверена, что большую часть времени он шутил, не считая рассказа о сестре, разумеется. Откуда ей знать, как развлекаются богатые мужчины? Но сейчас стало ясно, что это была не шутка. Каприз, быть может. — Но почему я?