Он подумал, что надо бы все-таки извиниться, но вспомнил, как Прохор расписывал мужскую рыбацкую гордость, и удержался. Встреча окончательно получилась плохой. Поворачивать назад было поздно. «Обойдемся без извинений, — подумал он. — Замнем происшествие потихоньку!»
— Давай без скандала! — посоветовал он. — А что до проверок, так, чудачка, это же морское правило: доверяй и проверяй!
Надя распахнула дверь.
— Иди! — закричала она с рыданием. — И пока не дознаешься и не попросишь прощения, к себе не пущу, так и знай!
Володя постоял у дома, подумал и побрел к Прохору. Надо было самому успокоиться да и Наде дать время прийти в себя. Поплачет и пожалеет, что с такой яростью встретила. Ну, и я, конечно! — думал Володя. — Неладно получилось, не выходит у меня по-морскому!
Прохор уныло сидел в пустой комнате.
— Бросила меня Катька, — сказал он. — Что я тебе о бабах говорил. Вот их награда за нашу рыбацкую муку — подыскала себе дружка, пока я в Атлантике вкалывал. Записку на столе оставила: «Миша тебя человечней!» Каково, а? А Кабанюк настоящую женщину ищет. Нету таких и не бывало!
Узнав, как у Володи получилось с женой, Прохор одобрил его поведение и осудил Надю.
— Научился держать себя, молодец! Сейчас мы выпивку оборудуем, компанию позову… У настоящего рыбака на берегу, как в отпуску. Каждый день — праздник! Не тушуйся, погуляем правильно! А насчет дома — и не смей туда. Ты, я вижу, засомневался. Помни: прощения должна просить она. Вот отыщет тебя Надя, поклонится по хорошему — дурило, кто же держать будет! Я же о ней ничего плохого, может, и правильно вела себя, пока были в рейсе. А рыбацкую душу ей понимать надо. На берегу рыбакам все прощается!
Гуляли два дня, а на третий Володя приплелся домой, прикидывая по дороге, как оправдаться перед Надей и в ссоре, и в гульбе после ссоры. Но дома не было никого. Надя с Галкой переехала к теще, так она извещала в письме. Володя промучился часа два в опустевшей квартире и возвратился снова к Прохору.
У Прохора дым стоял коромыслом. Кто приходил, кто уходил, выпивка не переводилась, закуска не иссякала. Рейс оказался прибыльный, к рыбакам льнули знакомые и незнакомые. «Даем жизни, пусть сухоброды знают, что за народ моряки!» — хвастался Прохор. Ему за умелый труд на судне выпала, к общей выработке, еще премия — он щедро расшвыривал бумажки. Володя три четверти заработанных денег послал с дружком на квартиру к теще, но Надя денег не взяла и дружка выставила за дверь.
В порту вахты на траулере отстаивались по расписанию. У начальников служб, кроме расписанных общих вахтенных часов, были и свои дела по ремонту оборудования, приемке промвооружения и припасов, проверке механизмов и приборов. Не было дня, чтоб на судне не собиралась половина команды.
Володе не хотелось сидеть одному в пустой квартире, он с охотой стоял и свои, и чужие вахты — узкого было неотложное дело на берегу, тех он заменял без долгих уговоров. Кожемякин, занятый ревизией двигателя, — тоже не приходилось строго считаться с вахтенным расписанием, — заметил, что молодой матрос слишком уж много времени проводит на палубе.
— Дурак ты! — сердито воскликнул моторист, когда Володя рассказал, как поссорился с Надей. — Наслушался скверных разговоров, прохиндею Прохору поверил. Характера у тебя не хватило — всякую нечисть в душу не впускать.
— Характер как раз и хотел показать, — уныло возразил Володя. — Строгость соблюсти…
— Не характер это, а бесхарактерность — без причины подозревать, по пустякам придираться. Наломал, наломал дровишек! Теперь надо поискать выход. Бери курс на примирение.
— Не вижу, как проложить такой курс, Трофимыч.
— Пойди к Наде, попроси прощения.
— Еще прощения просить!
— Без этого теперь нельзя.
— Не знаешь ты мою Надю. Она обиду всегда глубоко принимает…
— Вот видишь, сам признаешь: «Моя Надя». Точно, твоя. И молодец, что не разрешила обижать себя! В общем, скажу тебе так. Случай нелегкий, но плоха твоя любовь, если трудности не переборет. Это, знаешь, будет увлеченьице, легонькая связь, как у твоего дружка Прохора — слегка рванул и вмиг порвалось. От настоящей женщины настоящего мужчину легко не оторвать. Любовь штука железная, держит крепче сизальского троса.
— Никакой Прохор мне не друг, — с досадой сказал Володя. — Соседи по кубрику, не больше. И в мыслях не держу особенно дружить с ним. Иногда захожу к нему — и все дела…
Вечером этого дня, появившись на палубе, тралмастер ошеломил всех сообщением, что кок Кабанюк списался на берег.