Его забота о вас безгранична, и вы не можете этому помешать. Он всегда преисполнен благодати, иначе попробуйте представить, во что бы он был ввергнут! Люди, подобные вам и то, что они повсеместно вытворяют, наверняка, бы вывели Его из себя. Вас так мной а Бог один. Вы бы давно уже свели Его с ума; ни будь бытие Его беззаботно.
Беззаботность не означает безразличия. Обратите внимание на тонкое различие этих понятий. Его усилия, направленные на вас, неизменны — Его стремления возвысить вас, изменить, трансформировать. Однако стремления его лишены агрессии. Он готов ждать. Каждое утро лучи солнца стучатся в вашу дверь, но она закрыта. Солнце не станет ломиться в дверь. Оно будет ждать. Но оно никогда не отвернется от вас в гневе. Когда бы дверь ни отворилась, оно войдет.
Богу есть дело до вас; и бытию есть дело. И это разумеется само собой: ведь бытие вас создает; оно вас развило; оно возлагает на вас огромные надежды. Бытие старается стать сознательным внутри вас и изнутри вас достичь состояния Будды. Бог старается выращивать в вас цветы. Но Его не смутит и не обеспокоит, если по вашей вине это будет происходить медленно; Его не тронет, что вы его не слушаете или отказываетесь Его замечать. Если вы поймете и то, и другое, вам станет ясно, почему бытие исполнено благодати. Господь есть благодать.
"Он распоряжается и указует путь, — говорит Нанак, — и все же он беззаботен! Он постоянно расцветает высшей благодатью. Цветок Его цветет непрерывно и непрестанно".
У нас лишь две возможности: либо беспокоиться, что вызывает волнение, либо не беспокоиться — и не ведать волнений. Именно поэтому саньясин традиционно удаляется от повседневного мира. Если вы остаетесь дома, вы не можете абстрагироваться от семьи, не можете сохранять себя безучастным и беззаботным. Если жена заболела, вы будете волноваться, если ребенок безобразничает, вы будете беспокоиться о его воспитании, и вам будет больно, если он не исправится. Если же мы не видим жену и детей, мы забываем о них: с глаз долой — из сердца вон! Вот мы и убегаем в горы, и поворачиваемся спиной к миру, мало-помалу забывая его.
Мы видим лишь две альтернативные возможности: если мы остаемся в миру, мы не можем быть безучастны, а если беспокоимся, нам не избежать волнений, следовательно, путь к блаженному бытию отрезан. Вторая возможность — сбежать и сделаться беззаботным и безучастным: отсутствие волнений повышает шансы на обретение благодати.
Но это не есть путь Бога. Поэтому Нанак остается и семьянином, и саньясином. Он и принимает участие и одновременно остается безучастен. И это искусство, духовный путь — заботиться и при этом не волноваться. Внешне вы делаете все, что от вас требуется, ни к чему не привязываясь внутренне. Вы занимаетесь образованием сына и проявляете огромную заботу о его воспитании; но если он бестолков, если он неуч или неудачник, вас это не волнует.
До тех пор, пока вы не научитесь сочетать в себе и то, и другое: быть саньясином, живя в семье, — вам не достичь Бога, поскольку это Его путь. Он и в миру, и одновременно не принадлежит миру. Чтобы достичь Бога, вам надо, чтобы путь Его стал и вашим путем, только в меньшем масштабе.
Если ребенок болеет, позаботьтесь о нем и о том, чтобы ему была оказана необходимая медицинская помощь в полном объеме. Но к чему волноваться? Какой смысл нарушать или разрушать свое внутреннее состояние беззаботности?
Внешне пребывайте в миру, внутренне — в Боге. Позвольте своим внешним физическим границам контактировать с миром, а центру оставаться незатронутым. В этом суть.
Именно это удивляло людей в Нанаке: будучи семьянином, он носил одежды саньясина. Люди не знали, кем его считать: "Семьянин ты или саньясин? — спрашивали его индусы. — Говоришь ты, как саньясин, ведешь себя, как саньясин, и вдруг… жена, дети? Если ты возделываешь поля и заботишься о семье, какой же из тебя саньясин?"
Магометане задавали ему похожие вопросы. "На тебе платье, как на факире, — удивлялись они, — почему же ты не оставил дом и семью?" Многие гуру из множества мест призывали его бросить все и стать их учеником. Но Нанак не отклонился от своего пути. Он постоянно упражнялся в искусстве оставаться вне всего, оставаясь во всем, — и лишь это путь Всевышнего; лишь таким должен быть путь ищущего.
Люди спрашивают меня: "Как можешь ты предлагать семейным людям одежды саньясина?" Но таков путь Бога; Он пребывает в мире и все же не принадлежит ему. И этот путь должен стать и вашим путем.