Готовый закупориться сердечный сосуд очистился, кровь вновь побежала свободно и упруго. Через некоторое время последствия действия тропина были нейтрализованы полностью.
* * *
Следующий день Макс посвятил поискам работы. Положив перед собой газету объявлений, он обзванивал охранные фирмы, предлагая свои услуги. Ответы были разнообразными, но одинаковой направленности.
- Сколько вам лет? Нет, мы берем только до тридцати.
- Лицензия имеется? Нет? Тогда ничего не получится.
- Где вы работали до этого? В спецслужбах? Как нет документов? Это, знаете, несерьезно ...
- Какие у вас рекомендации? Нет, просто так мы на испытательный срок не берем.
В двух местах ему предложили охранять девочек по вызову и ещё в одном - сторожить строящуюся дачу под Истрой.
В конце концов, Макс отложил газету и раздосадовано откинулся на спинку кресла. Жизнь поворачивалась незнакомой стороной. Его навыки и умения настолько специфичны, что предполагают очень узкую область использования. К тому же они не подтверждены документами... Нормальной гражданской профессии у него нет, работы нет, счета в банке нет... Как жить в стране, где стакан сока в ресторане стоит пять долларов? Устроиться регулировщиком радиоаппаратуры на военный завод в Зеленограде? И жить на зарплату по программе прожиточного минимума...
Пара колготок на три месяца, сапоги на пять лет, пальто на десять... Макс попытался представить Машу в выношенном дерюжном пальто, стоптанных сапогах и драных колготках. Ни косметики, ни парфюмерии, ни даже прокладок с крылышками... Нет. Это будет другая женщина. Другая кожа, другие глаза, другой запах. И другое поведение, другое мышление, другие привычки.
Прожиточный минимум расчитан не на людей. На люмпенов. Трущобы с водой и сортирами на улице, очереди на биржу труда и в магазины, постоянные унижения, изнурительный труд, пьянки, драки, кражи, убийства, совокупления и смерть, такая же гнусная и убогая, как жизнь.
Нет, надо что-то придумать, найти способ обеспечить достойную жизнь... И вдруг в голову пришла мысль, от которой Карданов подскочил в кресле. Если в его чемодане оказалась бомба, то где-то должен находиться тот, настоящий чемодан с огромными деньгами! И его надо отыскать!
Макс вскочил и возбужденно заходил по комнате. Но как это сделать? Тут нужны официальные возможности и неофициальные связи, верные люди и специальное снаряжение, да мало ли что еще! А у него ничего нет и сам он на сегодняшний день никому не нужен.
В этом последнем Макс здорово ошибался.
Глава 4. Кому нужен Макс Карданов?
После повышения Иван Золотарев ещё не успел перебраться в уютный двухэтажный коттедж на территории Ясенево, да и по правде сказать - чем родная Басманка хуже?.. Надо держаться корней. Каждое утро ровно в шесть тридцать под окнами его квартиры появляется служебная "волга", только что намытая до черного блеска в министерских гаражах. Валентин и Сергей - шофер и охранник (а точнее - оба охранники и оба, если надо - шоферы), аккуратнейшие и крепкие ребята, выходят из машины, первый, с рацией в руках контролирует обстановку вокруг, второй проверяет подъезд.
После этого телефон на золотаревской кухне издает деликатный писк: все нормально, Иван Федорович, можно выходить.
Золотарев к этому времени всегда наготове, ему остается только взять свой "дипломат". Сергей ждет у двери и идет впереди, страхуя. В левой руке рация, правая в кармане, на взведенном пистолете. Вытащить и выстрелить секунда, но Сергей умеет стрелять и через карман. У киллеров в данном случае нет ни малейшего шанса. Впрочем, убивать начальника нелегальной разведки нет никакого смысла: другое дело - похитить, выдоить данные о зарубежной агентуре. Хотя... В сильном государстве такое немыслимо, а разведчики слабого никому особенно и не нужны. Разве что похитить для выкупа. Сейчас это - самая вероятная опасность.
Выйдя из подъезда, генерал осматривается, глубоко вздыхает и садится назад. Сергей плюхается рядом с шофером.
Воздух сегодня с утра мутноватый, будто каплю теплого молока добавили, - и в то же время светящийся, чистый, праздничный, как на средневековых фресках. Гемоглобин, адреналин - что-то такое растворено в утреннем московском пространстве, что-то здоровое, бодрящее, ещё не испорченное, не переработанное чужими легкими. Приятно. Если Золотарев и переберется в Ясенево, так только затем, чтобы сэкономить полчаса на утреннюю пробежку.
Секретарша Ирочка уже на рабочем месте и ставит мировой рекорд по скорописи.
- Доброе утро, Иван Федорович. Только что принесли из аналитического отдела.
Она передала Золотареву пакет. Иван Федорович быстро взглянул на бумаги, сказал:
- Очень хорошо. Через полчаса свяжитесь с Яскевичем, пусть зайдет ко мне.
Быстрые Ирочкины пальцы уже набрали нужную строчку в электронном "Органайзере", - можно не сомневаться, что ровно через тысячу восемьсот секунд Яскевич получит соответствующую информацию.
- Вам кофе или чай, Иван Федорович?
- Кофе, - Золотарев тепло улыбнулся. - Можно без пенки.
Ирочка улыбнулась в ответ - наверное, это был какой-то словесный код, значение которого не понять никому, кроме обладательницы самых стройных ног в аппарате СВР и её непосредственного начальника.
Золотарев открыл свой кабинет, прошел внутрь, повесил пальто в шкаф.
Бросил на стол пакет, достал из ящика пачку "Мальборо", закурил, сел в кресло и с головой ушел в изучение бумаг. Смалил он, как правило, только на работе - дома почему-то не хотелось.
Перед ним лежал отчет аналитического отдела "Деятельность агента Бена после ареста связников в 1969 году". Отчет помещался всего на четырех страницах и суть его была предельно ясна. Иван Федорович выпил кофе, выкурил ещё сигарету.
Да, все это может вылиться в грандиозный скандал.
- Подполковник Яскевич в приемной, Иван Федорович, - почтительно доложила Ирочка.
- Пусть зайдет.
Почти сразу распахнулась дверь.
- Разрешите?
У вошедшего - лицо интеллигента в пятом поколении, большие, широко расставленные глаза, безукоризненные манеры. Яскевич заведовал Западно-Европейским сектором с 1994-го и был одним из приближенных людей бывшего Директора. Тот сам относился к "высоколобым" и не боялся окружать себя такими же.
- Садитесь, Станислав Владимирович, - пригласил Золотарев. - Что вы думаете о последнем сообщении Артура?
Яскевич отличался тем, что помнил все шифровки, проходящие по его сектору.
- Думаю, что это ерунда. Томпсон и его жена сидят в английской тюрьме уже двадцать восемь лет. И ещё им осталось два года.
- А Артур видел его в Ницце. Причем с молодой и привлекательной женщиной. Явно довольного жизнью.
- Явная ошибка. Другого объяснения быть не может.
Золотарев кивнул, будто соглашаясь.
- Ну, а если все же не ошибка?
- Перевербовка? - Яскевич пожал плечами. - Столько лет прошло. Бен давно умер. Какое все это сейчас имеет значение?
- Лорд Колдуэлл давно умер, - снова согласился Золотарев. - Но в силу ряда причин, о которых речь пойдет позднее, нам крайне необходимо знать, какой ориентации он придерживался в последние годы жизни.
- После ареста Птиц он был настолько напуган, что отказался поддерживать с нами какие-либо контакты.
- И это все, что вам известно?
- Все, - подполковник кивнул.
- А вот судя по анализу деятельности Гордона Колдуэлла, дело обстоит не так просто.
Золотарев придвинул четыре листка аналитической справки.
- Итак, агент Бен - серый кардинал лейбористской партии, очень влиятельная фигура в правительстве Великобритании. До 1971 года лоббировал нашу политическую линию. Потом его поведение резко изменилось...
Приподняв брови, генерал многозначительно взглянул на подчиненного.
- В 1978 он возглавил комитет ООН по Африке, а год спустя Борсхана расторгла договор о разворачивании наших ракетных баз. В восьмидесятом Мулай Джуба неожиданно отказался от контракта с СССР на шлифовку крупной партии алмазов и подписал его с "Де Бирс". Страна понесла огромные убытки. Позднее Колдуэлл поддерживал сепаратистские стремления в странах Балтии, способствуя распаду Советского Союза.